своих  коней,  пробирались по кочковатым долинам и глухим ущельям, следуя за
проводником  -  перепуганным  насмерть  крестьянином, которого они поймали в
лесу  и привязали за руку к стремени сэра Саймона. На рассвете они очутились
в  мрачной теснине - во все стороны от нее тянулись такие же узкие коридоры,
а над головами ратников вздымались огромными уступами темные голые скалы.
     - Что  это, достойный лорд! - сказал Черный Саймон. - Этот мужлан завел
нас  невесть  куда!  Жаль, нет поблизости дерева, чтобы его вздернуть, - так
сбросим негодяя в пропасть!
     По  свирепому взгляду воина и его грозному тону крестьянин догадался об
ожидавшей его печальной участи и упал на колени, моля о пощаде.
     - Почему  мы здесь, пес? - спросил его по-испански сэр Уильям Фелтон. -
Где же лагерь, к которому ты поклялся нас привести?
     - Клянусь  пресвятой  Девой! Клянусь матерью божьей! - завопил, трясясь
от страха, крестьянин. - В этакой тьме кромешной я и сам сбился с дороги!
     - В пропасть его! - загремели голоса.
     Лучники  уже  оттащили  было  несчастного  от  скалистого  выступа,  за
который  тот  цеплялся,  но  в эту минуту подъехал сэр Найджел и приказал им
остановиться.
     - Что  тут происходит, господа? - спросил он. - Принц доверил мне вести
поход,  и  только  я  один  имею  право  отдавать  приказания;  но,  клянусь
апостолом,   я   охотно  готов  дать  удовлетворение  любому  из  вас,  если
кого-нибудь  задели  мои слова! Быть может, вас, сэр Уильям? Или вас, милорд
Ангусский? Или вас, сэр Ричард?
     - Нет,  нет,  сэр  Найджел, - возразил сэр Уильям, - не хватало нам еще
ссориться  из-за  этого  мерзавца.  Но  он  предал  нас  и заслужил позорную
смерть!
     - Вот  что, парень, - обратился сэр Найджел к крестьянину, - мы еще раз
даем  тебе  возможность  найти  тропу.  В  этом походе, сэр Уильям, мы можем
добыть  великую  славу,  и очень прискорбно, если первым падет от нашей руки
этот  неотесанный  мужлан.  Прочтем  же  утренние молитвы, а он тем временем
поразмыслит и, надеюсь, вспомнит путь к лагерю.
     Сняв  шлемы  и  склонив головы, лучники стояли возле своих коней, а сэр
Саймон  Берли стал читать Pater, Ave и Credo. Надолго запечатлелась в памяти
Аллейна  эта картина - кучка закованных в сталь рыцарей, кирпичное лицо сэра
Оливера,  резкие  черты  шотландского  графа,  сияющая лысина сэра Найджела,
мужественные,  бородатые  лица  лучников  вокруг  них, ряд длинных лошадиных
морд  и  нависшие  над  этой  группой  отвесные  склоны  гор.  Но едва воины
произнесли  "аминь",  как  невдалеке раздался звон труб, затрещали барабаны,
зазвенели  цимбалы  -  и  при этих оглушительных звуках воины в уверенности,
что  на них наступает несметная армия, схватились за оружие, а их проводник,
упав на колени, возблагодарил небеса.
     - Это  они,  caballeros!зорю.  Соблаговолите  последовать  за  мной,  и  раньше,  чем человек успеет
перебрать четки, вы увидите их стан.
     ______________
     
     Крестьянин  сполз в овраг, поднялся на его противоположный край и вывел
отряд  в  небольшую  долину  с  ручьем, по берегам которого густо разрослись
самшит  и  бузина;  пробираясь  сквозь  заросли,  путники  все  же осторожно
выглянули,  и  глазам  их  открылась картина, от которой сильнее забились их
сердца и участилось дыхание.
     Перед   ними  лежала  обширная  равнина;  орошаемая  двумя  извилистыми
ручьями  и  покрытая  сочной зеленой травой, она простиралась далеко-далеко,
туда,  где  на  фоне  нежно-голубого  утреннего  неба вырисовывались высокие
башни  Бургоса.  На  этом  лугу  раскинулся  огромный  лагерь.  Бесчисленное
множество  палаток  тянулось  правильными  рядами,  образуя  как  бы улицы и
площади   строго   распланированного   города.  Среди  их  скромной  белизны
выделялись  высокие  шатры  из  яркого шелка, а над ними красовались знамена
испанских  грандов, Леонских и Кастильских баронов; над белым морем палаток,
насколько  хватало  глаз,  сверкали  золотом и пылали яркими красками стяги,
перевязи,  пестрые  кисти  шатров и щиты с гербами, оповещая о том, что весь
цвет  Иберийского  рыцарства  собрался  на  равнине.  Посреди лагеря высился
великолепный  шатер  из  белого и алого шелка, а над ним развевалось знамя с
королевским  гербом  Кастилии,  говорившее  о  том,  что  доблестный  Генрих
находится собственной особой среди своих воинов.
     Разглядывая   из   своего   убежища  эту  живописную  картину,  лучники
заметили,  что  огромное  войско  уже  пришло  в  движение. Лучи восходящего
солнца  играли  на  стальных  шлемах  и  нагрудниках  пращников  и лучников,
которые  сомкнутыми  рядами маршировали на отведенных для этой цели участках
поля.  В  ясное утреннее небо поднимались тысячи синеватых столбов дыма, там
горели   костры,   над   которыми   закипали   походные  котлы.  На  лугу  в
стремительном   галопе   носились   сотни   легконогих   скакунов;  всадники
гарцевали,  раскачиваясь  из  стороны  в  сторону  и  размахивая  дротиками,
заимствовав  эту  манеру  у  своих  недругов-мавров.  Вдоль поросшего осокой
берега  шли  друг  за  другом пажи, ведя на водопой боевых коней, в то время
как  празднично  разодетые рыцари стояли кучками у входов в шатры или, держа
на  кисти  руки  сокола,  выезжали  в  сопровождении  борзых  поохотиться за
перепелами или зайчатами.
     - Клянусь  эфесом,  mon  gar,  -  шепнул Эйлвард Аллейну, который так и
замер  и,  широко  раскрыв  от изумления глаза, смотрел на представшее перед
ним  зрелище,  -  мы-то  блуждали всю ночь, разыскивая их, и нашли, а делать
нам тут, выходит, и нечего.
     - Что  верно,  то  верно,  - согласился старик Джон-стон. - Лучше бы мы
оставались   на   том   берегу  Эбро,  подальше  отсюда,  ведь  здесь  нечем
прославиться и нечем поживиться. А ты что скажешь, Саймон?
     - Клянусь  распятием!  -  воскликнул свирепый ратник. - Пока я не увижу
их  кровь, я не поверну свою кобылу назад. Я не мальчик, чтобы трое суток не
слезать с коня впустую...
     - И  я  так думаю, цветик мой! - поддержал его Хордл Джон. - Мы с тобой
всегда  неразлучны,  как клинок с эфесом. Эх! Сцапать бы хоть одного из этих
гарцующих  щеголей,  и  мне  наверняка  удалось  бы  содрать  с него выкуп и
подарить матери корову!
     - Подумаешь,  корову!  -  усмехнулся  Эйлвард. - Сказал бы лучше, акров
десять земли и домик на берегу Эйвона.
     - Да  что  ты? Клянусь пресвятой Девой, тогда я согласен хотя бы вон на
того, в красном камзоле!
     Лучник  уже  готов был очертя голову ринуться на открытое место, но сэр
Найджел преградил ему дорогу и толкнул его в грудь.
     - Назад!  -  приказал  он.  -  Еще  не  настало  время  действовать, мы