съехаться на Троицу в Вормс, не сомневаясь, что дело будет легко доведено до
конца. Но тут его  ждало  первое тяжелое разочарование: к назначенному сроку
собралось так мало епископов, что не было никакой возможности открыть собор.
Генрих  встревожился  и велел  отложить  собор  до  Петрова  дня и  рассудил
перенести его в Майнц. Он сам разослал епископам приглашения, написанные уже
в  форме просьбы, а не приказа. Папские  легаты тем временем тоже разъезжали
по  стране  и  употребляли все  средства к  тому,  чтобы склонить на сторону
Григория князей. Усилия  их  не остались без  успеха. Могущественные герцоги
Рудольф  Швабский,  Вельф   Баварский  и  Бер-тольд  Церингенский  вошли   в
соглашение  с  архиепископом  Залыдбургским  и  епископами  Вюрцбург-ским  и
Пассаусским  и  уклонились от всяких  сношений с  королем. еще  более успеха
папская пропаганда  имела в Саксонии  -- тамошние  жители взялись за оружие,
прогнали королевских сборщиков налогов, разорили имения его  приверженцев  и
вновь овладели королевскими замками.
     Генрих с  ужасом  увидел,  что  власть  ускользает из  его рук.  Измена
присяге была освящена папой,  вменена в обязанность,  и прежние  приверженцы
покидали его. В  июне на съезде в Майнце не было никого из южно-германских и
саксонских князей, а среди  тех, кто  приехал, повинуясь зову короля, царила
растерянность.  Было ясно, что  большинство из них скоро  тоже  его покинет.
Генрих собрал, сколько мог, солдат и пошел против саксонцев, но те поднялись
на него так единодушно, что он принужден был бежать в Богемию.  Тем временем
князья  и епископы папской  партии съехались на съезд в  Ульм и  решили, что
обстоятельства требуют избрания  нового короля.  Они  разослали  приглашения
всем  остальным  князьям  и епископам, приглашая  их  16 октября собраться в
Трибуре  "для  восстановления  мира  в  церкви   и   государстве".  Огромное
большинство  приглашенных приехало в Трибур, и авторитет этого съезда был  г
ораздо выше тех, какие удавалось собирать королю. Семь дней депутаты спорили
о том, каким способом спасти государство от погибели. Генрих, находившийся в
это время в Оппенгейме, на другом берегу Рейна, совершенно оробел. Он видел,
что его покидают даже те  люди,  которых он осыпал милостями и считал своими
верными   приверженцами.   Он  совершенно  упал  духом,   отбросил   прежнее
высокомерие и  каждый день посылал  в  Трибур своих  уполномоченных,  обещая
исправиться. Он, впрочем,  г отов был бороться до конца и потихоньку собирал
в  Оппенгейме  войска  и корабли. Не  известно, что  более  подействовало на
депутатов  --  униженные просьбы короля  или угроза  междоусобной войны,  но
только новый король так и  не был избран. Положено было обратиться к папе  с
просьбой,  чтобы  в  феврале следующего года  он  приехал в Аугсбург и лично
разобрал дело Генриха; потом,  если в течение года  с  того  не будет  снято
церковное проклятие, немедленно приступить к выборам нового государя. Генрих
тем  временем должен  был  жить  в  Шпейере  частным  человеком, без  всяких
почестей и в совершенном удалении от государственных дел.
     Генрих  принял все эти  условия,  сложил  с себя королевские регалии  и
поселился в  Шпейере.  Однако,  опасаясь  весьма  вероятного торжества своих
врагов на соборе в Аугсбурге, он решил не дожидаться папского  суда, а ехать
в Италию. В январе 1077 г. он отправился в  путь,  не имея  при себе никого,
кроме жены  и  одного немецкого  дворянина, единственного  сохранившего  ему
верность. С ним не было ни денег, ни дорожных запасов, так что иногда королю
приходилось просить  милостыню.  Сверх  того, князья  заняли все проходы  из
Германии  в  Италию. Генрих принужден был пробираться через Савойю, где  его
теща, маркграфиня Сузская Адельгейда, дала ему несколько человек провожатых.
Стояли  такие холода, что Рейн  замерз  уже  в  середине  ноября.  Ехать  по
обледенелым  г  орам  было  чрезвычайно трудно  и опасно. В  г  орах Це-ниса
пришлось   нанимать  местных   поселян,   которые  перетаскивали   королеву,
закутанную в воловью шкуру,  с одной  высоты на другую; мужчины продвигались
ползком и  не редко  скатывались  вниз по снежным  уступам.  Наконец, Генрих
добрался  до  Италии,  где  к  изумлению своему  был  принят  с восторгом. В
Ломбардии  в это время распространился  слух,  будто император  идет  в  Рим
обуздать силой  оружия  г ордого  папу.  В северных итальянских областях уже
давно не любили  Григория;  светские  владельцы оскорблены были  его  новыми
законами, а  духовенство негодовало из-за  преследования симонии  и введения
безбрачия.  Многие   итальянцы,  в   том  числе  архиепископы   Миланский  и
Равеннский,   находились   под   церковным   проклятием.   Вообще,   Генриху
представлялся  удобный  случай возмутить Италию  против  папы, но  последние
события в Германии  лишили его всякой  надежды  на  успех  борьбы: он  думал
только о  примирении со своим врагом. В это самое время папа ехал в Германию
на  Аугсбургский съезд  для суда  над Генрихом; узнав  о внезапном  прибытии
короля в Италию, он для большей безопасности свернул с дороги в  укрепленный
замок  Каноссу,  принадлежавший  богатой  тосканской  маркграфине  Матильде.
Матильда  пользовалась в Италии большим влиянием, в Тоскане и  Ломбардии все
ей  повиновались.  Она  славилась  решительным  характером,  благочестием  и
целомудрием. Генрих обратился к маркграфине, прося ее о заступничестве перед
папой. Григорий сначала отвергал все предложения и г оворил, что дело должно
решиться  на  предстоящем съезде. Наконец, он уступил просьбам  и согласился
впустить Генриха в замок. В покаянной власянице и босыми ногами вошел король
в  ворота  окруженного  тройной  стеной   замка.  Ему  дозволили  пройти  во
внутренний двор, но  одному, без  провожатых. По-прежнему держались жестокие
морозы. Трое суток  сряду, без сна, стоял Генрих  босой во  дворе замка. Все
обитатели  Каноссы жалели его. Маркграфиня Матильда обливалась слезами, и по
ее  ходатайству  Генриха,  наконец, выпустили  назад  из  замка.  Только  на
четвертый  день Генрих вместе с несколькими другими отлученными был введен в
зал, где находился папа, окруженный кардиналами и друзьями.  Король вместе с
другими  несчастными  бросился  на колени и,  проливая слезы, покаялся  в  г
рехах. Наконец, Григорий поднял всех кающихся,  снял с них отлучение, дал им
отпускное благословение и допустил в церковь, где совершал литургию.
     После  этого  Генрих  со  стыдом и досадою  оставил Каноссу.  Итальянцы
тотчас  заметили  перемену  в  его  настроении и в отношении  к папе; старые
приверженцы императорской власти, из которых многие  до сих  пор  находились
под церковным проклятием, мало-помалу стали собираться к нему и побудили его
провести  зиму   в   Италии.  Генрих,   наделенный  от  природы  достаточной
дальновидностью, скоро заметил, что нигде основания  папской  власти не были
так шатки, как в этой стране  раздоров, и пришел к убеждению, что  с помощью
денег,  разных  обещании  и  коварства  здесь  можно   приобрести  множество
приверженцев и успешно бороться с папой.  В душе  его страх  перед Григорием
уступил место  прежней решимости, и  с этих  пор началась борьба, которую он
вел мечом и словом в течение тридцати последующих лет и которая обнаружила в
нем немало твердости и таланта.
     Между  тем враждебные Генриху князья обвинили  его  в нарушении  данной
клятвы.  В  марте 1077 г. они собрались на съезде в Форш-  г  ейме, объявили
Генриха низложенным  и выбрали императором  герцога  Швабского  Рудольфа. Но
далеко не все прежние  противники Генриха  поддержали  этот  выбор. Верность