представили  его  королеве  Виктории  и  принцу-консорту и убедили Ост-индскую
компанию  оказать  ему  финансовую  поддержку  для  издания  "Ригведы  (6 тт.,
1849-1874).
     В  1856 Мюллер стал преподавателем современных языков Института Тейлора в
Оксфорде,  где  его  репутация  начала  стремительно расти благодаря блестящим
лекциям  по  классической  антропологии  и лингвистике. Мало интересуясь новой
антропологией  и  этнографией,  Мюллер  утверждал,  что  растущее человеческое
сознание  надо  объяснять,  исходя  из  истории языка. Он считал себя "автором
науки  о  языке",  хотя  многие  его  теории  были опровергнуты более поздними
исследованиями.
     Мюллер  оказался невольным творцом популярной, начиная со второй половины
XIX  века,  "арийской  теории".  Именно он ввел в оборот термин "ариец" вместо
громоздкого   "индоевропеец".  Одним  из  первых  он  начал  изучать  миграцию
индоевропейских  народов,  чем  подготовил  почву  для псевдонаучной "арийской
теории",  основанной  на  подтасовке  понятий  "раса" и "язык". Мюллер сам был
ошарашен   неожиданным   применением  сделанных  им  предположений  и  в  1888
предостерег  ученых,  изучающих  проблемы  расы: "Я вновь и вновь заявляю, что
если  я  говорю  "арийцы", то не имею в виду ни кровь, ни кости, ни волосы, ни
череп.  Я  подразумеваю  только  тех,  кто говорит на арийском языке. Для меня
этнолог,  который  твердит об арийской расе, арийской крови, арийских глазах и
волосах, является носителем величайшего греха как лингвист, который рассуждает
о  долихоцефальном  словаре  или  брахицефальной  грамматике.  Это  хуже,  чем
вавилонское  смешение  языков  -  это  явное  воровство.  Мы  должны создавать
собственную  терминологию  для  классификации  языков.  Пусть этнологи создают
собственные   термины   для   классификации   черепов,   волос,  темперамента,
происхождения,   рода".  Понятие  "ариец"  в  языкознании,  настаивал  Мюллер,
совершенно  неприменимо  к  происхождению.  Оно  означает  язык и ничего кроме
языка, и если кто-то говорит об арийской расе в целом, это не означает ничего,
помимо арийской речи.
     Но  ущерб  уже  был  нанесен.  Мюллер  принял упрек, но все его доводы не
оказали  воздействия  на расистов. Он умер в Оксфорде 28 октября 1900. С этого
времени  началось  заимствование  "науки"  - лингвистическая палеонтология для
подтверждения  существования,  чистоты  и  превосходства  арийской  (позднее -
нордической)  расы.  В  итоге  расизм сделался центральной идеологией Третьего
рейха. См. также Расовая доктрина.






Мюнхенский процесс-Мюнхенский путч











Мюнхенский процесс - Мюнхенский путч
Мюнхенский процесс

     Судебное  разбирательство  по обвинению в государственной измене главарей
"Пивного  путча"  1923.  Слушания,  проходившие в здании Пехотного офицерского
училища в Мюнхене, начались 24 февраля 1924 и продолжались 24 дня. Здание было
обнесено  колючей  проволокой  и  усиленно  охранялось.  Суд  состоял  из двух
профессиональных  юристов  и  трех  заседателей  (два  страховых агента и один
торговец  недвижимостью).  На  скамье  подсудимых находилось 10 человек, в том
числе  Гитлер,  генерал  Эрих  Людендорф,  Эрнст Рем и Вильгельм Фрик. Все они
обвинялись   в   заговоре   с  целью  осуществить  государственный  переворот.
Свидетелями  обвинения  были генеральный комиссар правительства Баварии Густав
фон  Кар,  командующий  вооруженными  силами Баварии генерал Отто фон Лоссов и
начальник  баварской  полиции  полковник  Ханс  фон  Шайссер. Судебный процесс
привлек к себе внимание не только в Германии, но и во всем мире. В ложе прессы
находилось  около  100  репортеров,  а огромная толпа пыталась найти свободное
место в зале заседаний.
     Подсудимый  Гитлер  с самого начала доминировал на процессе. В первый раз
рьяный   молодой   политик   получил   столь   огромную   аудиторию  и  сполна
воспользовался  представившейся  ему  возможностью. Впоследствии он вспоминал:
"Наши  идеи  разметало по всей Германии подобно взрыву". Каждый день страна со
все  возрастающим волнением наблюдала, как нацистский лидер превращал судебный
процесс  в  собственный  триумф  и  триумф своей партии. Его расчет был прост:
вместо  извинений  и  признания  вины  он  перехватывал инициативу и в длинных
пламенных  речах преподносил германскому народу свои идеи. Гитлер заявил суду,
что  по  всем  законам  его  обвинители  - фон Кар, фон Лоссов и фон Шайссер -
должны  были  бы  сидеть  вместе с ним на скамье подсудимых. "Одно несомненно:
если  наше  выступление  действительно было государственной изменой, тогда все
это  время  Лоссов,  Кар  и  Шайссер совершали государственную измену вместе с
нами,  поскольку  за  последние  недели  мы  не  говорили  ни о чем, кроме тех
намерений,  по  которым нас сейчас обвиняют". Он принял всю ответственность на
себя.  "Не было большей государственной измены, чем предательство 1918 года. Я
считаю себя лучшим из немцев, который хотел лучшей доли для немецкого народа".
     С  этого  времени  вся  Германия  вслушивалась  в  слова лидера национал-
социалистического  движения.  "Величайшее достижение 8 ноября [1923] состоит в
следующем:  оно  не  только не привело к унынию и упадку духа, а содействовало
подъему  народа на небывалые вершины энтузиазма. Я верю, что наступит тот час,
когда  люди на улицах, которые сейчас стоят под нашими знаменами со свастикой,
станут  объединяться  с  теми, кто стрелял в нас 9 ноября. Я верю в это: кровь
никогда не разъединит нас. Наступит час, когда рейхсвер - и офицеры, и рядовые
- встанет на нашу сторону". Гитлер стремился убедить немецкую публику, что его
путч  на  самом  деле  удался. Он вскрывал все проблемы Веймарской республики,
говорил  об "ударе в спину", подвергал нападкам революцию, инфляцию, марксизм,
упадничество  берлинских  властей.  "Я  обвиняю  Эберта,  Шейдемана и прочих в
государственной  измене. Я обвиняю их, потому что они уничтожили 70-миллионную
нацию".  Когда  суд предупредил его, что он заходит чересчур далеко, Гитлер не
обратил  на  это  ни  малейшего  внимания  и продолжал в том же духе в течение