Ротшильдам. Чаще всего Меттерних был склонен поддерживать  желания  и  планы
Ротшильдов.
   Соломон во Франкфурте тоже был банкиром немецкого союза,  хотя  там  было
достаточно  своих  известных  банкирских  домов,  таких  как  банк   братьев
Бетманов. Но Меттерних вместе с Пруссией  высказался  в  пользу  Ротшильдов.
Речь шла о солидной сумме в 20 млн. франков из  военной  контрибуции  Парижа
для сооружения четвертой крепости на Рейне. Ротшильды предложили свои услуги
в переводе этих денег во Франкфурт, чтобы, обменяв их, держать наготове  для
парламента. Джеймс в Париже предложил 3,5%, Соломон в Вене  -  3%,  если  им
предоставят деньги, когда  они  действительно  будут  необходимы.  Благодаря
вмешательству Меттерниха 20 млн. были предоставлены на  неопределенный  срок
под 3,5%, хотя за наличные деньги следовало уплатить 5 %. Такой дешевый и  к
тому же огромный кредит, конечно, был выгоден дому Ротшильда.
   Ротшильды всегда сохраняли верность Гессенскому  дому.  27  февраля  1821
года умер курфюрст, с деньгами которого они начали свое  восхождение.  В  то
время "Пять Франкфуртцев" уже имели прочные  деловые  отношения  с  ведущими
государствами Европы. Пришедший к власти  курпринц  нуждался  в  деньгах,  и
Ротшильды неоднократно помогали  ему  значительными  суммами.  Но  у  нового
курфюрста не было той деловитости, которой  обладал  его  отец,  считавшийся
самым крупным и преуспевающим банкиром среди правящих немецких князей.
   Тесные взаимосвязи Амшеля с гессенским двором выражались еще и в том, что
он взял на себя заботу о княгине Ганау,  марганатической  супруге  курфюрста
Фридриха Вильгельма I, и ее  детях.  Немецкие  князья  охотно  давали  своим
придворным факторам-евреям  подобного  рода  секретные  поручения,  так  как
знали, что они будут молчать и действовать тайно.
   Франкфуртский  родовой  дом  был  чрезмерно  признателен   Будерусу   фон
Карлсхаузену. Поэтому для Амшеля Майера было тяжелым ударом, когда 3 августа
1819 года его покровитель скончался. В соответствии с заключенным  договором
он принимал участие в финансовых делах и смог оставить своей семье состояние
в 1,5 миллиона гульденов. Свое  завещание  он  закончил  словами:  "О  своих
дорогих детях я заботился, насколько у меня хватало сил. Я не боялся никаких
лишений и трудностей, если речь шла  об  их  счастье.  Вся  моя  жизнь  была
направлена на то, чтобы обеспечить  их  благополучие.  Бог  благословил  мои
старания... А Вы, мои дорогие дети, послушайте и последуйте моему последнему
отцовскому наставлению: берегите  состояние,  которое  я  с  Божьей  помощью
приобрел для вас. Ни одна слеза несчастного и ни одно  проклятие  обманутого
не лежит на нем  бременем.  Стремитесь  преумножить  его  и  укрепить  своей
бережливостью,    любовью    к    порядку,    прилежанием,    благоразумием,
снисходительностью и богобоязненностью Остерегайтесь жадности и алчности,  в
зародыше убивающей  любую  добродетель  и  любое  доброе  дело!  Никогда  не
забывайте, что скромность ведет к богатству".
   Ответной услугой за это  солидное  состояние  оказалось  вытеснение  всех
торговых домов из финансовых дел курфюрста  и  возможность,  предоставленная
председателем  парламента,  использовать  наличные  деньги   курфюрста   для
укрепления доверия к дому Ротшильда и обеспечения расширяющихся спекуляций.
   Но вскоре потеря покровителя  была  возмещена  тем,  что  дом  Ротшильдов
снискал благосклонность главных немецких государственных  деятелей,  вначале
Меттерниха, а потом в еще большей степени Бисмарка и мог рассчитывать на  их
покровительство в различных финансовых операциях. Что может значить  милость
Меттерниха, о том свидетельствует эпохальное событие в жизни Амшеля  Майера.
Когда в 1820 году Меттерних приехал  во  Франкфурт,  он  получил  от  Амшеля
Майера письмо следующего содержания:
   "Светлейший князь! Милостивый князь и государь! Надеюсь,  Ваша  Светлость
будет так благосклонен и не посчитает за дерзость, если я  осмелюсь  просить
Ваше Высочество о высокой милости отобедать у меня сегодня.
   Это счастье составило бы целую эпоху в моей жизни. Я все же не  отважился
бы на такую просьбу, если бы мой брат в  Вене  не  заверил  меня,  что  Ваша
Светлость не откажет мне в этой милости.
   Находящиеся здесь господа из Австрии обещали мне  присутствовать  на  тот
случай, если Ваша Светлость пожелает  встретиться  еще  с  кем-либо,  только
велите приказать, так как любой  посчитает  за  счастье  составить  общество
Вашему Высочеству".
   Приглашение Меттерних принял и отобедал у Амшеля Майера в обществе  очень
близкой к  нему  княгини  Ливен.  В  обществе  Франкфурта  это  не  осталось
незамеченным, прибавилось и завистников, которым не очень нравилось  быстрое
социальное продвижение Ротшильда.
   Супругу Амшеля  Майера  прусский  посол  во  Франции  пригласил  на  бал.
Христианские банкиры Бет-лан,  Брентано,  Гонтард  теперь  часто  обедали  с
Ротшильдами и приглашали их к себе в  гости.  Больше  ни  одно  значительное
финансовое дело не обходилось без участия  этого  дома.  Бургомистр  Бремена
Шмидт, представитель своей  земли  во  Франкфурте,  после  беседы  с  членом
бундестага Австрии графом Буол-Шауенштайном  так  описывает  положение  дома
Ротшильда в то время:
   "Своими невероятно крупными финансовыми делами, вексельными и  кредитными
связями этот дом и на самом деле превратился в подлинную финансовую  мощь  и
настолько завладел  финансовым  рынком,  что  в  состоянии  по  собственному
желанию определять и поддерживать все движения и операции  влиятельных  лиц,
даже самых крупных европейских рынков... Многие средние и мелкие государства
находятся в постоянной зависимости от его  власти,  что  облегчает  ему  при
необходимости обращаться с просьбой, особенно если  она  оказывается  такого
незначительного  свойства,  как  протекция  нескольких  десятков  евреев   в
небольшом государстве".
   Под протекцией Шмидт  имел  в  виду  государственное  равноправие  евреев
Франкфурта. Вопреки сопротивлению графа  Буола,  Ротшильд  добился  его  при
поддержке Меттерниха. У самого Меттерниха на службе финансистами были евреи,
а некоторым знатным особам он способствовал в получении займа  у  Ротшильда,
например, послу Австрии в Лондоне князю Паулю Антону фон Эстерхази. Ротшильд
вместе с банкиром Эскелесом обеспечил  Меттерниху  финансовую  поддержку  во
время его обручения с графиней Цихи-Ферари. Царь Николай подарил молодоженам
более 400 тыс. франков.
   Несмотря на то, что сам Амшель Майер с неутомимым рвением  заступался  за
своих единоверцев, он все же был противником сионизма.  Всю  свою  жизнь  он
слыл оригиналом,  которого  не  радуют  его  миллионы.  К  тому  же  следует
добавить, что в браке с Евой Ганау, предназначенной для него отцом, у них не
было детей. Современники особенно превозносили его  за  благотворительность.
Во Франкфурте он многим еврейским семьям давал средства к существованию. Его
считали самым благочестивым евреем  во  Франкфурте.  Бисмарк,  как  прусский
посланник при союзном сейме  во  Франкфурте,  был  частым  гостем  у  Амшеля
Майера. О Ротшильде он оставил следующие записи:
   "Этот седой, худощавый мужчина небольшого роста, самый старший в роду,  в