территории между Хуанхэ и Янцзы возникли, сформировались и потеряли силу
два больших этноса, условно именуемые северокитайским и южнокитайским.
Второй также связан с изменением ландшафта, ибо когда древние китайцы (из
коих образовались оба средневековых этноса) широкой струей влились в долину
Янцзы, то они на месте джунглей устроили рисовые поля. Северные же китайцы
на месте сухих степей создали орошенные пашни, и до тех пор пока у них
хватило энергии на поддержание оросительной системы, они утверждали себя
как самостоятельный народ и отражали, хоть и не всегда удачно, нападения
иноземцев. Но в XVII в. ирригация перестала существовать, и в том же веке
маньчжуры покорили Китай. Покорению предшествовало грандиозное крестьянское
восстание, расшатавшее мощь империи Мин, но поднять крестьян на жестокую
войну можно лишь тоща, когда сельское хозяйство находится в упадке.
Действительно, потеря богатейших северо-западных пашен, занесенных песком
после того, как были заилены каналы, ослабила сопротивляемость Китая и
превратила империю Мин из агрессора в жертву.

ВОЗНИКНОВЕНИЯ И УПАДКИ

Теперь мы можем ответить на поставленные вопросы. Эпохи, в которые
земледельческие народы создают искусственные ландшафты, относительно
кратковременны. Совпадение их по времени с жестокими войнами не случайно,
но, разумеется, мелиорация земель не является поводом к кровопролитию.
Утверждать подобное - значило бы идти в направлении географического
детерминизма дальше самого Монтескье. Однако в обоих параллельных явлениях
есть черточка, которая является общей, - способность этнического коллектива
производить экстраординарные усилия. На что эти усилия направлены - другое
дело; цель в нашем аспекте не учитывается. Важно лишь, что когда
способность к сверхнапряжению слабеет, то созданный ландшафт только
поддерживается, а когда эта способность исчезает - восстанавливается
этноландшафтное равновесие, т.е. биоценоз данного биохора[67]. Это бывает
всегда и везде, независимо от масштабов произведенных перемен и от
характера деятельности, созидательного или хищнического. А если так, то мы
натолкнулись на новое, до сих пор неучтенное явление: изменение природы -
не результат постоянного воздействия на нее народов, а следствие
кратковременных состояний в развитии самих народов, т.е. процессов
творческих, тех же самых, которые являются стимулом этногенеза.

Проверим наш вывод на материале древней Европы. На рубеже I и II тыс. до
н.э. Западную Европу захватили и населили воинственные народы, умевшие
ковать железо: кельты, латины, ахейцы и др. Они создали множество мелких
земледельческих общин и, обработав девственную почву, видоизменили
ландшафт. Почти тысячу лет в Европе не возникало больших государств, потому
что каждое племя умело постоять за себя и завоевание было делом трудным и
невыгодным: племена скорее давали себя перебить, чем соглашались
подчиниться. Достаточно вспомнить, что ни Спарта, ни Афины не могли
добиться власти над Элладой, а латинские и самнитские войны Рима проходили
более тяжело, чем все последующие завоевания. В первую половину I тыс. до
н.э. парцеллярное земледелие с интенсивной обработкой участков было
институтом, поддержавшим созданный культурный ландшафт. В конце I тыс. до
н.э. парцеллы вытесняются латифундиями, где отношение к природе становится
хищническим и одновременно возникает возможность завоеваний.

Принято думать, что Рим покорил Средиземноморье и Западную Европу потому,
что он "почему-то" усилился. Но ведь тот же результат должен получиться и в
том случае, если бы сила Рима осталась прежней, а народы вокруг него
ослабели. Да так оно и было, а параллельно с экспансией Рима шло
превращение полей в пастбища, потом в пустыни, и, наконец, к V-VI вв.
восстановились естественные ландшафты: леса и заросли кустарников. Тогда
сократилась численность населения и Римская империя пришла в упадок. Весь
цикл преобразования ландшафта и этногенеза от сложения этносов до полной их
нивеляции занял около 1500 лет.

Новый подъем деятельности человека и одновременно образования средневековых
этносов произошел в IX-Х вв. и не закончен. Возможно, что для объяснения
особенностей этого периода следует ввести дополнительные коррективы в связи
с небывалым развитием науки и техники, но этот вопрос следует изучить
особо, ибо сейчас нас интересует правило, а не исключение из него.

А теперь вернемся к индейцам и народам Сибири, потому что мы, наконец,
можем ответить на поставленный выше вопрос: почему охотники и земледельцы
существуют рядом, не заимствуя друг у друга полезных навыков труда и быта?
Ответ напрашивается сам: очевидно, некогда предки тех и других пережили
периоды освоения ландшафта и видоизменили его по-разному, потомки же,
сохраняя созданный предками статус, оберегают наследие прошлых эпох в виде
традиции, которую не умеют и не хотят сломать. И даже когда нашествие
англосаксов грозило индейцам физическим истреблением, они мужественно
отстаивали свой образ жизни, хотя, отбросив его, имели все шансы смешаться
с колонистами и не погибнуть.

Вместе с тем ацтеки, находившиеся в состоянии, которое мы охарактеризовали
выше как творческое, не только пережили ужасный разгром, но и нашли в себе
силы, чтобы ассимилировать часть завоевателей, и 300 лет спустя свергли
испанское господство и основали республику Мексику, где индейский элемент
играет первую роль. Конечно, соратники Хуареса не были копией сподвижников
Монтесумы, но еще меньше походили они на солдат Кортеса. Мексиканцы -
молодой народ, этногенез которого проходил на глазах историков. И этот
народ, сложившийся в XVII-XVIII вв., весьма сильно изменил характер
ландшафта путем разведения культурных растений и акклиматизации чуждых
Америке животных - лошадей и коров.

Этносы, не поддерживающие "культурный ландшафт", а приспосабливающиеся к
природному равновесию, принято называть "дикими", что неверно. Отношение их
к природе пассивное: они входят в биоценозы как верхнее, завершающее их
звено. Отношение этой последней группы этносов к природе удобно принять за
исходный уровень отсчета. Если такие этносы оказываются на территории,
населенной другим этносом, то они приспосабливаются к тому, чтобы
существовать за его счет. Для них вмещающий этнос становится компонентом
кормящего ландшафта. Такая коллизия возникла в недавнее время в Бразилии,
где было обнаружено индейское племя каражу, живущее охотой и
собирательством. Кинокомпания снарядила туда экспедицию и хорошо заплатила