правительство выделяло контингенты из числа покоренных племен. Хулагу-хану
были пожалованы найманы, а Батыю - мангыты и чжурчжэни (хины) в количестве
нескольких тысяч человек.

Нет никаких оснований связывать походы детей и внуков Чингиса с
климатическими колебаниями. Скорее, можно думать, что в степи в это время
были оптимальные условия для кочевого скотоводства. Коней для трех армий
хватало, поголовье скота после жестокой межплеменной войны 1200-1208 гг.
легко восстановилось, население выросло до 1300 тыс. человек. И наоборот, в
относительно мирное время XVI в. Монголия потеряла свою самостоятельность,
а в XVII в. и независимость.

Причину этого ослабления самой сильной державы тогдашнего мира сообщает
китайский географ XVII в.: "Вся Монголия пришла в движение, а монгольские
роды и племена рассеялись в поисках за водой и хорошими пастбищами, так что
их войска уже не составляют единого целого"[48]. Вот это действительно
миграция, но как незаметно для всемирно-исторических масштабов прошло
выселение монгольских кочевников из иссыхающей родины в суровые нагорья
Тибета, на берега многоводной Волги и в оазисы Туркестана[49]. Последний
осколок кочевой культуры - Ойратский союз - продержался до 1758 г., потому
что его хозяйство базировалось на горных пастбищах Алтая и Тарбагатая. Но и
он стал жертвой маньчжуров и китайцев.

Итак, за двухтысячелетний период -с III в. до н.э. по XVIII в. н.э. мы
отметили три периода усыхания степей, что каждый раз было связано с
выселением кочевников к окраинам Великой степи и даже за ее пределы. Эти
переселения не носили характера завоеваний. Кочевники передвигались
небольшими группами и не ставили себе иных целей, кроме удовлетворения
жажды своих животных и собственного голода.

Напротив, при увлажнении степной зоны шло возвращение кочевников в страну
отцов, увеличение их четвероногого богатства и связанная с изобилием
воинственная политика, причем завоевания совершались из государственных
соображений, а вовсе не для приобретения "жизненного пространства".

Кочевники уже не просто прозябали, их целью становилось преобладание.

Рассмотрение племен и народностей тропического пояса не принесет нам ничего
принципиально нового в сравнении с уже известным материалом, и потому
целесообразно обратиться к классическим примерам преобразования природы:
Египту, Месопотамии и Китаю. Европу мы пока оставим в стороне, потому что
нашей задачей является поиск закономерности, а ее можно подметить только на
законченных процессах.

ДРЕВНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ "БЛАГОДАТНОГО ПОЛУМЕСЯЦА"

Согласно исследованиям Э. Брукса, во время вюрмского оледенения
атлантические циклоны проходили через северную Сахару, Ливан, Месопотамию,
Иран и достигали Индии[50]. Тогда Сахара представляла собой цветущую степь,
пересеченную многоводными реками, полную диких животных: слонов,
гиппопотамов, диких быков, газелей, пантер, львов и медведей. Изображения
этих животных, до сих пор украшающие скалы Сахары и даже Аравии, выполнены
представителями современного человека вида Homo sapiens. Постепенное
усыхание Сахары в конце IV тыс. до н.э., связанное с перенесением
направления циклонов на север, привело к тому, что древние обитатели Сахары
обратили внимание на болотистую долину Нила, где среди дикорастущих трав по
краям долины произрастали "предки" пшеницы и ячменя[51]. Неолитические
племена освоили земледелие, а в эпоху освоения меди предки египтян
приступили к систематической обработке земель в пойме Нила[52]. Процесс
закончился объединением Египта под властью фараонов. Эта власть
базировалась на огромных ресурсах уже преображенного ландшафта, который
впоследствии принципиальных изменений не претерпевал, за исключением,
конечно, архитектурных каналов, плотин, пирамид и храмов, являющихся, с
нашей точки зрения, антропогенными формами рельефа. Однако изменения
меньшего масштаба, например создание знаменитого Файюмского оазиса при XII
династии, имели место до XXI династии, после чего Египет стал ареной
иноземных вторжений. Нубийцы, ливийцы, ассирийцы, персы, македоняне,
римляне черпали богатства Египта, а сами египтяне превратились в феллахов,
упорно поддерживающих биоценоз, созданный их предками.

Сходную картину можно наблюдать а Месопотамии, несмотря на некоторое
количество физико-географических отличий. Земли, образовавшиеся из наносов
Тигра и Евфрата на окраине Персидского залива, были плодородны, протоки и
лагуны изобиловали рыбой и водяной птицей, финиковые пальмы росли в диком
виде. Но освоение этого первобытного Эдема требовало напряженной работы.
Пахотные земли приходилось создавать, "отделяя воду от суши". Бапота надо
было осушать, пустыню орошать, а реки ограждать дамбами[53]. Эти работы
были произведены предками шумеров, которые были простыми
земледельцами-скотоводами, не имевшими других средств к существованию. Эти
люди еще не знали письменности, не строили городов, не имели практически
существенного классового разделения[54], но видоизменяли ландшафт настолько
основательно, что последующие поколения пользовались трудами их рук.

Не следует думать, что примитивные народы имеют преимущество перед
цивилизованными в деле преобразования природы. Долина Нила и долина Евфрата
преобразовывались снова и снова, пока многие египетские деревни эпохи
Древнего царства не оказались под песком пустыни, а шумерские и аккадские -
под споем ила. Бывшие пастбища западнее Евфрата уже во времена Багдадского
халифата искрились под лучами зари из-за кристалликов усыпавшей их соли.
Перший в Древнем мире город- Вавилон уже в начале н.э. был покинут
населением, которому стало не хватать пищи после двадцати веков
благоденствия и процветания за счет местных ресурсов. Еще более
показательна история мелиорации в Китае, о чем нужно сказать подробнее.

В ДРЕВНЕМ КИТАЕ

В III тыс. до н.э. территория Китая была мало похожа на то, что она
представляет ныне: девственные леса и болота, питавшиеся реками,
разливающимися в половодье, обширные озера, топкие солонцы и только на
возвышенных плоскогорьях - луга и степи. На востоке между низовьями рек в