Возникает впечатление, что линейные участки земной поверхности, по которым
проходили интенсивные процессы возникновения этносов, не охватывают весь
земной шар, а ограничены его кривизной, как будто полоска света упала на
школьный глобус и осветила только ту его часть, которая обращена к
источнику света. Эта аналогия - скорее иллюстрация. Какова ее
содержательная основа - об этом речь впереди; а пока учтем еще один случай,
оставив прочие (Европу и Центральную Америку) на потом. Это необходимо для
того, чтобы исключить иные, привычные, но не исчерпывающие объяснения.

В XII в. в Восточной Азии одновременно сложились два могучих этноса и одно
маленькое племя, погибшее в младенческом возрасте. И на этот раз ареал
этногенеза был строго очерчен географически, но не имел касательства к
наземным ситуациям: ландшафтным, социальным и культурным.

До начала XII в. население берегов Амура и его притоков - тунгусоязычные
чжурчжэни - находилось в состоянии гомеостаза, что проявлялось в социальной
примитивности, племенной раздробленности и неспособности отстоять себя от
южных агрессивных соседей - киданьской империи Ляо. Чжурчжэни платили
киданьским императорам дань соколами, выдрессированными для охоты, а также
поставляли рекрутов для несения военной службы.

В таком же наложении находились степные племена восточного Забайкалья,
суммарно называвшиеся либо "цзубу", либо "да-дань" - татары. Цивилизованные
кидани расправлялись с ними так же, как в XIX в. североамериканские
колонисты - с индейцами прерий.

Но уже в 1115 г. все изменилось. Чжурчжэни восстали и к 1126 г. сокрушили
империю Ляо. Направлением их этногенеза, т.е. .этнической доминантой, стала
консолидация племени. Это позволило бывшему племенному вождю Агуде создать
империю, названную "Золотой".

У кочевников доминанта была иной. Из племен выделились отдельные витязи -
"люди длинной воли", которые сначала очень бедствовали, но в конце XII в.
обрели вождя по имени Тэмуджин, которого они нарекли Чингисом и избрали
ханом. В жестокой гражданской войне "люди длинной воли" сокрушили племенной
строй и создали Монгольский улус, в котором побежденные и победители
объединились и слились в единый этнос.

Наконец, у южных берегов Байкала проявило себя воинственное племя меркитов.
Кто такие меркиты по происхождению - не установлено. Они не монголы и не
тюрки, а скорее всего самодийцы, но нам важно не это, а то, что до 1216 г.
меркиты оспаривали у монголов гегемонию в Центральной Азии. Следовательно,
тут перед нами взрыв этногенеза, аналогичный тем, которые мы рассмотрели
выше. Существенно, что ареал этого взрыва этногенеза очерчен столь же
четко, как и у предшествовавших ему. Не были затронуты ни эвенки, ни якуты
на севере, ни корейцы, китайцы и тангуты на юге. На западе ареал выклинился
у южной оконечности Байкала, не коснувшись ойратов и куманов (половцев),
живших, подобно монголам, кочевым бытом. Можно думать, что перед нами
оконечности ареала, а основная его часть пришлась на территорию Тихого
океана. Если так ( а для возражений нет оснований), то этногенетические
взрывы, или толчки, -явление, неотделимое от физической географии. История
только фиксирует их, подобно тому как климатолог фиксирует перемещения
циклонов и муссонов, а историко-географ - миграции кочевников Евразии. И
теперь очевидно, что проявления активности степных и лесных этносов
Евразии, не всегда связанные с климатическими колебаниями, но поражавшие
воображение средневековых хронистов, являются результатами взрывов
этногенеза. Это, и только это роднит монгольский взлет с Великим
переселением народов, торжеством византийского православия над
древнеримским язычеством и проповедью ислама путем священных войн,
образованием Тибетского царства, подвигами раджпутов и блеском двора
императоров династии Тан. И, видимо, подобные "толчки", или "взрывы",
локализованные на определенных территориях, дали начало великим этносам
древности, исходные периоды которых не освещены источниками в той степени,
как в Средние века.

После того как мы уловили в разнообразных явлениях элемент сходства,
объяснить их различия крайне просто. Одинаковые импульсы в разных условиях
внешней среды должны проявляться по-разному. Представим себе человека,
идущего по горному хребту и толкнувшего ногой камень, который покатился
вниз по склону. Иногда этот камень может вызвать лавину, которая погребет
под собою несколько поселков, а иногда он застрянет в расщелине или
натолкнется на уступ и тут же остановится. Рассчитать путь камня и
предсказать его судьбу было бы можно, имея все данные о силе и направлении
толчка, а также о всех препятствиях на его дороге, но практически такое
количество данных получить невозможно.

Это наглядная иллюстрация судьбы этногенетического толчка, где роль
препятствий, изменяющих развитие процесса, играют многие явления:
социальные условия, сложившиеся за минувшие века, накопившаяся и
унаследованная от предков культура, географическая среда региона,
этническое окружение, включая международные связи, политические расчеты и
интриги современников. Но все они набирают мощь лишь тогда, когда в
этносистему поступает энергия, преобразующая ее и позволяющая совершать
великие дела.

Что это за энергия? Определив ее характер, мы решим проблему этногенеза.

Отметим, что, изучая этническую историю, мы видим только общественные
отношения и социальные институты. Но это не значит, что наши наблюдения
исчерпывают тему. Ведь электричество или теплоту мы обнаруживаем только в
проявлениях, видя, например, раскаленную нить в лампочке или ощущая ее
нагрев, но это не мешает нам производить обобщение опыта и оперировать
умозрительными понятиями. Да ведь и такие понятия, как "жизнь" и
"социальная формация", - тоже обобщения многих наблюдений. Очевидно, таков
же этнос.

Этнос соотносим с социальными и биологическими категориями так же, как
соотносятся длина, вес и температура предмета: и то и другое - параметры
процессов разной природы, не сводимых друг к другу. Поскольку мы уже