революция.  6  мая  все  три  сословия  водворились  в  соответствующих   им
помещениях.  Но  первый  же протокольный  вопрос  --  о проверки  законности
избрания каждого депутата -- дал повод к препирательствам. Депутаты третьего
сословия объявили, что проверка полномочий должна быть всеобщей и что они не
приступят к ней иначе как совместно с дворянством  и духовенством. Депутатам
двух первых  сословий было предложено присоединиться к третьему. Целый месяц
ушел  на  споры и препирательства. Наконец,  так и не  дождавшись  дворян  и
священников,   депутаты   третьего   сословия  7  июня  провозгласили   себя
полномочным Национальным собранием  и  приступили к законотворчеству. Первым
же  своим  постановлением  они  объявили  незаконными  множество  податей  и
обязательств,  взимаемых  во  Франции без утверждения  народа.  Решение  это
повсюду было принято с восторгом. Люди дальновидные увидели в этом своеволии
начало  революции.  19   июня  герцог  Ларошфуко  и  архиепископ   Парижский
предложили Людовику немедленно распустить собрание. Но король решился только
на  полумеру --  велел  запереть  зал  заседания третьего  сословия.  Однако
депутаты собрались в зале  для игры в мяч и поклялись, что не разойдутся  до
тех пор, пока не установят конституцию. Вскоре было объявлено, что король не
может отменить  законы,  принятые  собранием.  Тогда же был  принят  закон о
личной неприкосновенности депутатов.
     Людовик больше не мог молча сносить эти неслыханные дерзости и приказал
постепенно стягивать к  Версалю войска. К началу июля здесь располагалось до
30 полков.
     Этого было достаточно для начала решительных действий, но король медлил
и опять упустил  инициативу из  своих рук.  События стали  разворачиваться с
неожиданной быстротой. 12 июля Париж узнал об отставке Неккера и его отъезде
в  Брюссель.  Весть  об  этом  взбудоражила  столицу.  Прозвучал призыв:  "К
оружию!"  Войска были  направлены разгонять  толпу, но  это  только  усилило
мятеж. Многие  солдаты покинули  строй  и слились  с  народом. Вскоре пришло
решение ударить по  швейцарцам, которые еще сохранили верность королю. Но те
отступили  из города  до появления народной толпы. Город  оказался  в  руках
восставших. 14  июля  толпы народа двинулись  к  Бастилии  и  взяли ее после
кровопролитного  боя.  На  другой  день  Людовик  заметил начальнику  своего
гардероба  Лиан-куру,  что  это   "можно  назвать  настоящим   возмущением".
"По-моему, это слабо сказано, -- возразил Лианкур, -- это революция". Королю
пришлось признать свое поражение. 15 июля он  явился к депутатам без конвоя,
в сопровождении одних братьев и произнес речь, стоя с  обнаженной головой  и
без всякого церемониала. Он сообщил, что уже отдал приказ войскам  отступить
от  Версаля. 16 июля  он обещал вернуть Неккера,  а  17-го  --  отправился в
парижскую ратушу  и  принял там  трехцветную  кокарду,  которая  стала тогда
символом революции. В  эти дни  была  создана Национальная гвардия, и маркиз
Лафайет избран ее начальником. Воодушевленные поддержкой народа, депутаты на
ночном  заседании 4  августа приняли целый  ряд революционных  декретов. Все
феодальные права и привилегии отныне объявлялись уничтоженными, дворянство и
духовенство облагались  налогами  наравне с третьим сословием. Вместе с  тем
были уничтожены судебные подати, привилегия на право  охоты и все привилегии
и  пошлины,  выработанные  феодальным  правом.  Военные  и  административные
должности были  объявлены доступными  любому гражданину. Король утвердил все
эти  декреты  лишь  21  сентября.  В следующие  дни  бурная  законодательная
деятельность  депутатов  продолжилась:  были  вотированы   "Декларация  прав
человека и гражданина" и основные положения конституции.
     Между тем кризис все  усиливался. В столице появились признаки  голода.
5-6  октября  толпа женщин, к  которым  потом  присоединились  и вооруженные
мужчины,  двинулась  из Парижа на  Версаль.  Часть недовольных прорвалась во
дворец  и  попыталась захватить  королеву.  В свалке  было  убито  несколько
человек. Только  появление гвардии несколько охладило пыл  нападавших. Чтобы
успокоить народ, король и королева должны были выйти на  балкон.  На  другой
день,  по требованию восставших, король  переехал в  Париж  и  обосновался в
Тюильри. 4  февраля  1790  г. Людовик в  Национальном  собрании торжественно
утвердил  конституцию,  по  которой  король  получал  высшую  исполнительную
власть. Законодательная власть вручалась высшему Законодательному собранию.
     В это время Людовиком уже всецело владела мысль о бегстве,  но для него
долго  не  представлялось  удобного  случая.  В  октябре  Людовик  и   Мария
Антуанетта попытались тайно отправиться в Монмеди,  однако были остановленны
народом  в Сен-Клу.  В  июне  1791 г. королевское семейство  во  второй  раз
попыталось  покинуть Париж.  Графу  Прованскому  удалось  тогда благополучно
добраться  до границы,  но сам  король был  узнан в  Варение  и под  конвоем
возвращен  в  столицу. Его  престиж после  этого пал  очень низко.  Собрание
вернуло ему власть только  14 сентября, когда Людовик  клятвенно  подтвердил
окончательно  утвержденную  конституцию.  Вслед за тем Национальное собрание
разошлось,   а   1   октября,  согласно   конституции,   открыло   заседания
Законодательное собрание.
     Казалось, что после введения конституции компромисс в  обществе найден.
Но взаимное ожесточение вело Францию к внешней и внутренней войне. Множество
роялистов эмигрировало за границу, где принц Конде сформировал из них армию.
Австрия  и  Пруссия  готовились  поддержать  ее самым  решительным  образом.
Вооруженное  столкновение  с  ними  сделалось  неизбежным. Опережая события,
Законодательное собрание взяло  инициативу в  свои  руки. 20  апреля 1792 г.
Людовик по требованию депутатов и против воли объявил войну "королю  Чехии и
Богемии"  (так  именовался  император  Франц  II  по   своим  наследственным
владениям). Боевые действия начались неудачно.  Враги наступали. Кроме того,
повсюду обнаруживалась измена. В  мае--июне  собрание приняло  революционные
декреты  о  ссылке  не присягнувших священников и об образовании под Парижем
военного лагеря из 20 тысяч национальных гвардейцев. Людовик наложил вето на
эти  законы и  тем вызвал  новое  восстание в Париже. 20 июня огромная толпа
вооруженных  парижан окружила  Тюильри. Часть народа прорвалась в залу,  где
сидел король.  Людовика осыпали угрозами и бранью. От него добивались, чтобы
он  взял  назад  свое  вето.  Король  отвечал  на  это,  что  он  соблю-тает
конституцию. В этой  тяжелой  ситуации  он  держался  мужественно  -- принял
поданный ему из толпы стакан вина и выпил его за здоровье парижского народа.
Ему отвечали  рукоплесканиями,  толпа отхлынула,  оставив  Людовика в покое.
Однако, несмотря  на запрещение короля, из  всех  департаментов  двинулись в
столицу добровольцы,  и пресловутый военный  лагерь образовался сам собой. В
эти  дни  в  народе  окрепла  уверенность,   что  король  стоит  на  стороне
интервентов. Ппестиж его власти пал так низко, к ак никогда до этого.
     Негодование сделалось  особенно сильным  и  всеобщим  после  того,  как
герцог   Брауншвейгский,  стоявший  но  главе  немецкой  армии,  опубликовал
декларацию, в  которой  говорилось,  что  национальные гвардейцы,  взятые  с
оружием в руках, будут наказываться как  бунтовщики против своего короля. Он
также   грозил  парижанам,  что  разрушит   их  город,  если  Тюильри  вновь
подвергнется   нападению.  Эта  декларация  сослужила  очень  дурную  службу