пригласили в Грецию. Они не  позволяли  ему ждать войска,  возвращавшиеся из
Центральной   Азии,  но,   превознося  силы  этолийцев,   заявляли,   что  и
лакедемоняне,  и  Филипп  Македонский,  полный  гнева на  римлян,  будут  их
союзниками.  Они торопили  его  с переходом, и  Антиох  очень  легкомысленно
воспылал решимостью, и даже полученное им известие о смерти сына в  Сирии не
приостановило его стремительности (Ап-пиан: 11; 9, 12).
     Осенью  192 г.  до  Р.Х. Антиох выступил  в  поход,  имея сорок  крытых
кораблей и шестьдесят беспалубных. За ним следовало двести грузовых кораблей
со  всякого  рода  припасами и  прочим  снаряжением для  войны. Благополучно
переправившись  через  море, Антиох высадился во Фтиотиде, где  в Птелее его
встретила многолюдная толпа магнессийцев из Деметриады,  недавно отпавшей от
союза с Римом. С Антиохом было 10 000 пехоты, 500 всадников и шесть слонов.
     Посовещавшись с этолийцами, Антиох,  прежде  всего,  обратил свои  силы
против  Халкиды.  Понуждаемые  его  угрозами,  халкидяне  открыли перед  ним
ворота.  После сдачи  главного  города, прочие  города Эвбеи  не  осмелились
оказать  царю  в  повиновении, и еще  до  начала  зимы весь остров покорился
Антиоху. В одном из сражений сирийцы разгромили римский отряд в 500 человек,
и это послужило поводом со стороны Рима для объявления войны (Ливий: 35; 43,
50).
     После  первых  побед  царь  стал  совещаться  о  том, куда  теперь  ему
обратиться.   Ганибал  вновь  заговорил  об  экспедиции  в  Италию,  но  это
предложение не  прошло. После того  как  беотийцы  добровольно  примкнули  к
Антиоху, решено было выступить в Фессалию. Сам Антиох отправился к Ларисе, а
союзникам было приказано собираться у Фер. Ферейцы поначалу хотели сохранить
верность Риму, но после начала осады быстро пришли  в уныние  и сдались.  Их
примеру  последовали жители  Скотусы и  некоторых  других окрестных городов.
Вслед за тем наступила очередь Ларисы, но едва Антиох начал ее осаду, явился
римский  отряд во  главе с  Аппием Клавдием. Не зная о  численности римского
войска (которое на самом деле было  очень небольшим), царь поспешно отступил
к Деметриаде, а союзников распустил по домам.
     Из Деметриады  Антиох  уехал в  Халкиду и  там влюбился  в  халкид-скую
девушку, дочь  Клеоптолема. Сначала он слал  к ее отцу сватов, а потом и сам
стал являться к нему, надоедая открытыми домогательствами, при том, что отец
не хотел связываться  с человеком  неизмеримо  высшего звания. Добившись,  в
конце концов, своего, Антиох отпраздновал свадьбу, словно в мирное время. На
остаток зимы царь  забыл о своих великих замыслах: и о войне с  Римом, и  об
освобождении  Греции.  Не заботясь более  ни  о  чем,  он  проводил время  в
попойках  и  утехах, сопутствующих  вину,  а  также во сне,  настигавшем его
скорей  от  усталости, нежели от пресыщения.  Та же  изнеженность охватила и
всех  царских  военачальников,  стоявших на  зимних  квартирах  повсюду,  но
главным образом в Беотии. В конце  концов, в праздность впали и воины: никто
из них не брал в руки оружие, не выходил на заставы или  в караулы и  вообще
не делал ничего, что предписывают воинские обязанности и долг.
     Когда  пришла  весна,  Антиох   вторгся  в  Акарнанию  и,  действуя  то
хитростью, то угрозами, легко подчинил своей власти  все племя, но  не  смог
овладеть Левкадой -- главным  городом страны. Услыхав о приближении римского
флота, царь опять поспешно отошел к Халкиде. Римляне возвратили себе Фарсал,
Скотусу и  Феры,  пленив  при  этом до  трех  тысяч  сирийцев.  Увидев,  как
оборачиваются события, Антиох рассердился на этолийцев за то, что те пустыми
обещаниями вовлекли  его в авантюрную войну. К  Ганибалу же он опять  вернул
свое  расположение.  Но было уже  поздно прибегать  к  советам карфагенского
полководца -- надо было готовиться к  решительной битве с римлянами.  Антиох
стал отовсюду стягивать в Ламию  войска. Своих солдат  у него  было около 10
000; союзников же явилось намного меньше, чем ожидали.
     С этими силами Антиох выступил к Фермопилам. Узкий  проход между горами
(единственное место, где можно  было пройти) он  велел  перегородить двойным
валом и рвом, а где нужно -- еще и стеной. Этолийцам он велел занять вершины
соседних гор и  стеречь тропу, по  которой некогда персы зашли в тыл  воинам
Леонида.  Когда  началось   сражение,  римляне,   наступая  плотным  строем,
оттеснили  сирийцев   к  самым   укреплениям,  но   здесь  принуждены   были
остановиться. Расположившаяся  на валах  сирийская  фаланга поражала  сверху
легионеров своими длинными копьями, и не было  никакой возможности  сбросить
ее оттуда. Консул Ацилий уже готов был начать отступление, но тут на  холме,
который  господствовал  над  сирийским  лагерем, внезапно появились римляне,
возглавляемые  легатом  Марком Катоном. Этот  отряд еще до  начала  сражения
Ацилий послал в обход позиций Анти-оха.  На рассвете Катон внезапно напал на
спавших  этолийцев,  сбросил их с горы  и большую часть  перебил.  При  виде
римЛян  в  своем  тылу, сирийцы  в страхе  побросали  оружие  и обратились в
бегство  (Ливий: 36;  8-12, 14-16,  18).  Антиох, раненный камнем  в лицо, с
выбитыми зубами,  страдая от нестерпимой боли, тоже обратился в бегство.  Ни
один отряд  не  попытался  сдержать натиск  римлян. Хотя для бегства не было
никаких  возможностей -- ни дорог,  ни  троп, хотя глубокие болота  и острые
камни ждали  тех, кто упадет  или сорвется, все густым потоком хлынули через
теснины и, страшась ударов вражеского меча, сами губили друг друга (Плутарх:
"Катон";  14). Римляне упорно преследовали  врага, перебив  и взяв  пленными
около 10 000 человек.
     Антиох добрался до Халкиды, имея при себе не более 500 воинов.
     Из Халкиды он немедленно отплыл на Теос, а оттуда в Эфес.
     Переправившись  через  Геллеспонт,   Антиох  считал,  что  благополучно
избежал  опасности. Эту уверенность поддерживала в  нем  и большая часть его
друзей. Но Ганибал, лучше знавший упорство римлян и их обычай вести войну до
полного  разгрома противника, твердил, что царю надо ждать  римлян  в Азии и
готовиться   к  продолжению  войны,   которая  только   теперь  и  началась.
Встревоженный Антиох приказал собирать  боевые  корабли, а  сам переправился
вновь  на Херсонес,  чтобы укрепить там гарнизон (Ливий: 36; 18--21, 41). Он
привел  Сест и Абидос  в боевую  готовность, а  Лисимахию превратил базу для
припасов и снаряжения. Сюда  свезли  в  большом  количестве оружие и  запасы
хлеба (Ап-пиан: 11; 21).
     К весне 190 г. до Р.Х. Антиох собрал новую большую армию и выступил  по
направлению  к  Лерга-му,  так как  тамошний царь  Эвмен II оказал  римлянам
большие  услуги  и  вообще показал себя заклятым врагом Антиоха.  Наибольший
страх  в новом царском войске наводили  4000  галльских наемников. Опустошив
окрестности города,  царь переправился в богатые адрамиттейские  земли,  где
его воины тоже захватили богатую добычу. Сам Адрамиттей устоял, но несколько
небольших городов были взяты сирийцами. Возвратившись  после этого похода  в
Сарды, царь решил отправиться к Колофону, подступил к городу и начал осадные
работы.  Но тут  пришло  известие  о разгроме сирийского  флота  у  Мионнеса
(Ливий: 37; 18--21, 26).
     Новость  эта  сильно  поразила  Антиоха.  Будучи  от  природы человеком
легкомысленным,  с  быстро  меняющимся  настроением,  он  совсем  пал духом,