Митинг кончился, и все собравшиеся - около 30 тысяч человек - пошли к
дому адмирала Вирена. Разоружили караул и пригласили адмирала выйти к
народу. Через несколько минут тот вышел в парадном мундире, при орденах.
Увидев, что среди собравшихся преобладают солдаты и матросы, он привычно
скомандовал:
  - Смирно!
  В ответ раздался смех и кто-то из рабочих с иронией сказал:
  - Ваше превосходительство, вы вчера приглашали нас на Якорную
площадь, но мы сами пришли за вами. Извините, что немного рановато, но нам
надоело ждать.
  Вирен сразу как-то съежился, стал маленьким и каким-то жалким,
незаметным. Ему предложили снять погоны и следовать на Якорную площадь.
Адмирал был расстрелян на рассвете по приговору революционного народа там,
где собирался устроить ему кровавую баню.

  Поздним вечером, после освобождения Тучкова моста от жандармов,
будущий председатель Центробалта матрос Дыбенко поехал с поручением в
Таврический, где, по слухам, был главный штаб революции, связаться с
руководителями, доставить сведения и получить указания для дальнейших
действий. Придя во дворец и увидев царящую там неразбериху, он понял, что
его целям не суждено осуществляться.
  В эти дни и ночи Таврический был и тюрьмой, и парламентом, и
"министерством" по переговорам с Николаем И, даже военным министерством,
только без ставки и войск. Все и всех здесь можно было увидеть, даже
лоточников с горячими бубликами. Особенно много здесь было распорядителей
- цветущих мужчин с деловито нахмуренными лицами, чем-то важно
озабоченных, "делающих революцию".
  Единственно, чего здесь не было, - порядка, о котором так
страдали "глава" 4 и "заложник"5 демократии.
  Так и не сумев отыскать руководителей и ничего не узнав, Дыбенко
вернулся на Выборгскую сторону.
  На улицах горели костры, у них с винтовками в руках грелись рабочие,
женщины, солдаты, студенты и даже буржуйчики в котелках.
  Дыбенко наблюдал это единение, недоверчиво покачивая головой, все
словно сроднились, взялись за оружие и пошли вместе на ненавистную
царскую власть. Шатаясь от усталости, он нашел свой отряд и прилег
отдохнуть.
  В соседнем доме на чердаке засели городовые и постреливали из
пулеметов.


  1 марта 1917 г.


  В полночь Ломоносов6 снял трубку телефона:
  - Центральная Николаевской дороги? Соедините меня с начальником
дороги инженером Невежиным.
  - Ни кабинет, ни квартира не отвечают.
  - Соедините с помощником.
  - Один уехал встречать императорский поезд, другой болен.
  - Дайте начальника движения!
  - Нельзя добиться.
  - Дайте дежурного по движению.
  - Я дежурный по движению.
  - Я - Ломоносов, по поручению комиссара Думы Бубликова. Вы мой голос
узнаете?
  - Так точно. Что прикажете?
  - Где начальник движения?
  - Похоже, болен: по телефону добиться нельзя. Пошли на квартиру -
дверей не открывают.
  - Кто же есть?
  - Помощник начальника движения инженер Кожевников. Он на квартире,
только вам его не добиться, у него номер неправильный. Позвольте, я вам
его вызову?
  - Я - Кожевников. Это вы, Юрий Владимирович?
  - Я - Ломоносов. Как у вас с поездами?
  - Идут более или менее нормально. Вы из министерства?
  - Да, я говорю по поручению члена Государственной Думы Бубликова. У
вас какая-то заминка с начальством? По-видимому, начальник дороги и
начальник движения больны? На вас лежит вся ответственность за
правильность движения. Кто кроме вас может работать?
  - Другой помощник, Страхов.
  - Ну и прекрасно. Вы можете сменяться с ним. Но пока что день и ночь,
в конторе или у телефона должны быть вы или он. Положение слишком
ответственное.
  - Как прикажете с императорским поездом?
  - А что?
  - Он имеет назначение Лихославль-Тосно-Александровская-Царское, но
как бы в Тосно или даже в Любани чего не случилось.
  - Вы получите, если будет нужно, новое назначение. А каково
настроение служащих?
  - Все на стороне Думы, но очень злы на Невежина и в особенности на
Дьякова. Можно ждать эксцессов.
  - До свидания! Будьте спокойны и решительны. На вас смотрит вся
Россия. Примите все меры к усилению подвоза продовольствия. Служащие
должны доказать, что при новом режиме они могут работать еще лучше, чем
при старом.
  В 4 часа утра в кабинет Ломоносова вбежал чиновник из министерского
телеграфа.
  - Императорский поезд подходит к Малой Вишере!
  Ломоносов бросился к Бубликову. Тот спал, уютно свернувшись калачиком
на кожаном диване. Разбудить его не удалось - ругаясь сквозь сон, он опять
упрямо ложился на диван.
  Ломоносов позвонил в Думу:
  - Государственная дума? Соединяйте с председателем. Михаил
Владимирович, вы?
  - Я - Родзянко. Кто говорит?
  - Министерство путей сообщения. По полномочию комиссара Бубликова
член Инженерного Совета Ломоносов. Вы меня знаете?
  - Что вам угодно?