уверенность, что водворение старой власти - это расправа с ними, а потому
нужна полная перемена. Нужен на народное воображение такой удар хлыстом,
который переменил бы все. Я нахожу, что тот акт, на который вы решились,
должен сопровождаться и назначением председателем Совета Министров князя
Львова, - закончил Гучков свою тираду тем, ради чего, собственно, и
произнес ее.
  - Я хотел бы иметь гарантию, - сказал Николай, не глядя на гостей, -
что вследствие моего ухода и по поводу его не было бы пролито еще лишней
крови.
  Гучков чуть не позеленел: "Немедленно, во что бы то ни стало
избавиться от этого идиота, или он нас всех потянет за собой". Сейчас он
проклинал свою нерешительность - давно, давно уже надо было табакеркой,
табакеркой по этому дегенеративному лбу ("Проклятый япошка, не мог
посильнее ударить8. Все могло пойти иначе").
  Шульгин посмотрел на Гучкова и, видя, что тот не собирается отвечать
императору, сказал:
  - Может быть, со стороны тех элементов, которые поведут борьбу против
нового строя, и будут попытки, но их не следует опасаться. Я знаю,
например, хорошо город Киев, который всегда был монархическим, теперь там
полная перемена.
  - А вы не думаете, что в казачьих областях могут возникнуть
беспорядки?
  - Нет, ваше величество, - отчеканил Гучков, - казаки все на
стороне нового строя. Ваше величество, в вас заговорило человеческое
чувство отца, и политике тут не место, так что мы ничего против вашего
предложения возразить не можем. Важно только, чтобы в акте вашего
величества было указано, что преемник ваш обязан дать присягу конституции.
  Разговор пошел веселее. Собеседники улыбались, но теперь уже не
скрывали, что отлично поняли друг друга и ненавидят друг друга от всей
души. Впрочем, к Шульгину это не относилось. Он на всю свою долгую жизнь
остался убежденным монархистом.
  - Хотите еще подумать? - спросил Николай. И это прозвучало издевкой
- они приехали заставить его отречься, а он предлагает им подумать над
своим предложением. Но последнее слово все-таки остается за ними.
Последними сейчас смеяться им, а не ему.
  - Нет, я думаю, что мы можем сразу принять ваши предложения, -
ответил Гучков. - А когда бы вы могли совершить самый акт? Вот проект,
который мог бы вам пригодиться, если бы вы пожелали из него что-нибудь
взять.
  У Николая передернулась губа, он встал и, ответив, что проект
уже составлен, вышел в соседнюю комнату. Там он исправил документ, написав
вместо имени сына имя брата Михаила и, приказав переписать манифест,
в 11 часов 40 минут передал его Гучкову.
  Прочитав манифест, Гучков едва заметно пожал плечами, словно сожалея,
что этот никчемный человек даже на краю пропасти не хочет отказаться от
своего упрямства и первобытных хитростей, а затем спокойно попросил
вставить в документ фразу о присяге Конституции.
  Затем, уже отрекшись от престола, Николай написал указы о назначении
князя Львова председателем Совета Министров, а великого князя Николая
Николаевича - главнокомандующим. Чтобы не создавалось впечатление, что
решение об отречении принято под давлением, на манифесте было проставлено
время отречения - 3 часа дня, а на указах - 2 часа дня, "дабы не лишить их
законной силы".
  Выйдя из вагона, Гучков крикнул в толпу, стоявшую у царского поезда:
  - Русские люди, обнажите головы, перекреститесь, помолитесь
богу... Государь император ради спасения России снял с себя свое
царское служение. Россия вступает на новый путь!
  Старый демагог, всю жизнь мечтавший так подправить монархию, чтобы
она существовала вечно, даже не догадывался, насколько его последние слова
близки к истине.

  Дневник Николая Романова:
  "2-го марта. Четверг.
  Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с
Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь
министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется
соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский
передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2
ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания
армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из
Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и
Шульгин, с кот. я переговорил и передал им подписанный и переделанный
манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого.
  Кругом измена и трусость и обман"

  Генерал Болдырев - генералу Лукомскому, 00 часов 28 минут:
  "Манифест подписан. Передача задержана снятием дубликата, который
будет по подписании государем вручен депутату Гучкову, после чего передача
будет продолжена".

  Генерал Клембовский - Воейкову, 00 часов 55 минут:
  "Из Царского Села по телефону передают, что генерал Гротен, князь
Путятин, полковник Герарди и полковник Терехов арестованы в Ратуше.
Сообщаю для сведения".

  Генерал Иванов - генералу Алексееву, 1 час 30 минут:
  "До сих пор не имею никаких сведений о движении частей, назначенных в
мое распоряжение. Имею негласные сведения о приостановке движения
моего поезда. Прошу принятия экстренных мер для восстановления порядка
среди железнодорожной администрации, которая, несомненно, получает
директивы Временного Правительства".

  Гучков и Шульгин - начальнику Главного штаба, 1 час 45 мминут:
  "Просим передать председателю Думы Родзянке: "Государь дал согласие
на отречение от престола в пользу великого князя Михаила Александровича с
обязательством для него принести присягу конституции. Поручение
образовать новое правительство дается князю Львову. Одновременно
верховным главнокомандующим назначается великий князь Николай Николаевич.
Манифест последует немедленно. Сообщите немедленно в Псков положение дел в
Петрограде".