совершенно в нормальном состоянии и что вообще она ни к каким болезненным
припадкам не предрасположена.
  8 января, когда у меня ночевали двое знакомых и когда особенно
барабаненья по стеклянной двери были отчетливы, жена увидела шар,
вылетевший против нее. в углу, из-за изголовья другой кровати, на которой
лежала се мать. Цвета он, по ее словам, был темно-малинового и не
светящийся, т. е. не издающий от себя света, но только прозрачный и очень
походил на надутый гуттаперчевый шар, какие обыкновенно бывают в продаже;
величиною в первое время появления был он с чайную чашку, а потом начал
повертываться на одном месте, увеличился в объеме до величины чайного
блюдечка и с этим вместе стал снова опускаться вниз подле стены и уже
из-под кровати (только в меньшем размере), устремился на нее, вследствие
чего она не выдержала и с слабым криком упала в обморок. В это время ее
мать тоже подтвердила, что она видела что-то красное, промелькнувшее мимо
нее, и что вместе с тем она увидала уже, что моя жена, опустившись с
кровати, лишилась чувств. Все это произошло, разумеется, моментально, так
что мы и не успели заметить.
  До этих пор было еще сносно и даже забавно смотреть и слушать все эти
штуки, но с этого вечера, т. е. с появления этого, как сказано в письме
(Геогр. общ.), знаменитого шара, мы уже враждебно стали относиться к этим
явлениям, потому, например, что этот проклятый стук в окно жениной комнаты
9 января раздался уже днем, часов около 3, когда жена легла отдохнуть, и
после того в тот же день начал преследовать ее всюду; так, например, когда
она сидела на диване за чаем, забарабанило рядом с ней по ручке дивана, и
когда я сел на ее место, то стук перешел опять рядом с ней на клеенку
дивана, и т. д.; даже раздавался в шкафу, куда она ставила посуду, или
когда выходила в кладовую, и там ее преследовал. Понятно, что все мы
взволновались, тем более, как она говорила, что хотя, собственно, и не
боится этого стука, но что при этом она чувствует слабость и сильный позыв
ко сну.
  Боясь каких-нибудь последствий для ее здоровья, а особенно умственного
расстройства, мы заблагорассудили поехать на некоторое время в Илек; там-то
и встретились с знакомым мне доктором Алек. Дмитр. Шустовым, который,
удивляясь нашим дивам, успокоил нас тем, что объяснил, хотя и поверхностно
(так как дело было проездом), что это, вроде вероятно, дело электричества и
магнетизма, проявляющихся вследствие особенного состава почвы под нашим
домом, а что группируется все это около моей жены, так как она, вероятно,
тоже имеет к этому особенные индивидуальные предрасположения. Считаю не
лишним заметить, что жена моя - женщина небольшого роста, блондинка,
телосложения не особенно слабого; характера довольно спокойного и
сосредоточенного, темперамента скорее флегматичного.
  Эти указания доктора действительно нас несколько успокоили, и мы все, т.
е. кто мало-мальски мог понять что-нибудь, перестали приписывать это
чертовщине. Но так как это сильно заинтересовало доктора, то мы на другой
же день и поскакали обратно к себе на хутор, находящийся верстах в 30 на р.
Кинделе. Там, по предварительной пляске Марьи, мы часов в 10 вечера
наблюдали повторившиеся чудеса в виде стуков по стеклу, по стене и все
опять-таки в комнате жены, царапанье за ковром, около ее кровати, в то
время, когда она спала. Но на этот раз, как нарочно, не было ни резких
стуков, ни подбрасываний, но тем не менее факт подтверждался, и мы были
рады, а доктор, воспользовавшись этим, сделал нам еще несколько пояснений,
еще более убедивших нас, что это не чертовщина. Но, чтоб все-таки не
оставаться под этим впечатлением, он посоветовал на некоторое время уехать
из дома в город.
  В продолжение 11 дней, прожитых нами там, по справкам от оставшихся в
доме на хуторе, ни разу никто из них, ни днем, ни ночью, не слыхали ни
малейшего стука. Но представьте наш ужас, когда по возвращении в дом. 21
числа, и по наступлении ночи. т. с. как только улеглась моя жена, стук и
бросание вещей в ее комнате возобновились снова; причем столовый ножик,
лежащий на печке, с силою, после других вещей, был брошен в дверь, что
заставило нас с этих пор прибирать уже все более тяжеловесные вещи.
  Но пред открытием, сделанным нами в следующий вечер, т. е. на 24 число,
все, прежде бывшее, положительно бледнеет, именно, в то время, когда жена
уже легла спать и барабаненье около нее в стену началось, я ходил в другой
комнате с своей дочуркой и напевал ей: "Я цыганка молодая...", тогда жена
моя и другие около нее. в том числе и мой добрый приятель, Лукьян Семенович
Алексеев, просят меня продолжать этот мотив, так как, оказывается, что
барабаненье в стену отчетливо вторит моему пению. Переменяю "цыганку" на
"фигурантку", и мне вторят совершенно верно и этому мотиву. Чтобы убедиться
в музыкальной способности этой вторящей или аккомпанирующей силы, Л. С.
заводит протяжную казацкую песню: "Не ясные соколики...", и стук этот,
видимо, старается как можно тщательнее подделываться под протяжный тон
песни: хотя заметно, что ему это очень трудно. Но как только переменять на
более веселый мотив, то звуки пойдут гораздо резче и веселее.
  Наконец жена взяла к себе на кровать ребенка; стук разом прекратился, и
уже на все наши завывания и старания какимнибудь образом вызвать его снова
он молчал упорно до тех самых пор. пока уснувшего возле матери ребенка не
положили в люльку, и эта сила, как бы обрадовавшаяся, в ту же минуту
проявила себя, швырнувши обе вязанки, лежавшие на полу у кровати, в стену.
  Чтобы продолжать наши опыты, жена моя по просьбе нашей перешла на другую
кровать в той же комнате, рядом со стеклянною дверью, по другую сторону
которой в другой комнате мы все и поместились для наших музыкальных
занятий.
  Стук по стеклу был слышнее и отчетливее, и вот начались потеха и
всевозможные песни, польки, марши и мазурки были исполнены блестящим
образом. Но вот старухе, моей матери, вздумалось пропеть молитву, и мы тихо
затянули "Отче наш"; что же бы вы думали? ни гугу - молчок! Только под
конец сделан аккорд. Думая, что в этом мотиве мало такта, мы начали
"Пасху", как мотив довольно живой; но нет, не обманешь,- ни звука, как
будто ничего и не было. Но вот опять тотчас же начинают протяжную, даже
умышленно с перерывами. "Во лузях" - вторит и, временами приостанавливаясь,
старается попадать в такт.
  В это время я позвал своего работника, татарина, и попросил его пропеть
по-своему молитву, только почаще,- молчание. Два раза принимался он за
"Аллах Бисмилля", и ни звука в ответ. А как в ту же минуту я начинал
нарочно речитативом подражать татарину из "Волшебного стрелка": "О, духи,
духи, с подземелья...", то звук в стекло громко и отчетливо выбивает каждый
такт. Начинаем просто вызывать, например: стукнем один раз, и в ответ
раздается один удар. Два раза - и столько же ответных стуков!
  Начинаем выделывать дробь, и по стеклу раздается отчетливая и мастерски