талантливый физик и изобретатель Томас Таундсен Браун, В свое время он тоже
участвовал в филадельфийском эксперименте, а когда проект был закрыт,
продолжил работу на свой страх и риск.
  Опирался он в своих исследованиях на труды профессора Пауля Альфреда
Биффельда. Будучи еще его учеником, он открыл вместе с учителем эффект
Биффельда-Брауна, суть которого заключается в том, что заряженный
электрический конденсатор, подвешенный на нитке, имеет тенденцию к
отклонению в направлении. положительного полюса или обкладки. Итогом работы
Брауна стала демонстрация в 1953 году полета 60-сантиметрового диска по
кругу диаметром около 6 м. Летательный аппарат был соединен с центральной
мачтой проводом, по которому подавался постоянный электрический ток
напряжением около 50 тыс. вольт. Аппарат развил скорость 180 км/ч.
  Спустя некоторое время изобретатель продемонстрировал целый набор
90-сантиметровых дисков, летавших по 15- метровому кругу. Но с его смертью
опыты больше не проводились и оказались практически забытыми.
  Однако ценные идеи человечества обладают тем свойством, что они могут
рождаться и дважды и трижды, пока наконец не найдут себе практического
применения. С другой стороны, по существу, к тем же самым выводам подошел
уже знакомый нам изобретатель бластера Р.Ф.Авраменко. Он полагает, что его
идея "зачерпывания" энергии из моря электронных волн може.т пригодиться не
только для создания оружия, но и экологически безвредных электростанций,
космических кораблей нового типа.
  - По нашим прикидкам получается, - говорит ученый, - что примерно такая
идея может быть использована и создателями летающих тарелок, если таковые,
конечно, существуют в действительности. Эффект продвижения с огромной
скоростью и практически без шума и создания мощной ударной волны
подтверждается экспериментально.
  В одной из лабораторий Физико-технического института Авраменко и его
коллегами был проведен любопытный эксперимент.
  Вокруг металлических шариков ионизировали среду и выстреливали из особого
устройства со скоростью 2 км/с или 72 км/ч. По всем известным законам
физики столь стремительно летящий объект должен образовывать мощную ударную
волну. А он ее не создавал! Оказалось, что плазменная оболочка вокруг
объекта сводила к минимуму сопротивление набегающего потока.
  Более того, по словам Авраменко, в сегодняшнем мире имеет право на
существование и такая гипотеза. Все предметы, которые нас окружают, да и мы
с вами это не более чем область "высокой концентрации волн". И оказалась
она в данном месте лишь благодаря определенным условиям. И если создать
точно такие же условия где-то в другом месте, может статься, что мы там и
окажемся в мгновение ока. Пусть даже эта область отстоит от первой на
многие миллионы километров...
  Иными словами, получается, что перед нами открывается дверь в иные миры.
Открыл эту дверь, шагнул и тотчас оказался в тридевятом царстве, тридесятом
государстве, как это сделал недавно у меня на глазах герой одного
мультфильма. Ну так то сказка, рассчитанная на детей дошкольного возраста.
Мы же с вами - взрослые люди. А значит, пора остановиться в разного рода
предположениях. Согласитесь, мы и так уж весьма далеко зашли в нашем
разговоре, который начался с упоминания некоторых эффектов атмосферного
электричества. Обыкновенных грома и молнии, говоря другими словами. И эта
охота за молниями ох как далеко нас завела!..

(c) Знак вопроса N 3/94


                   ЭТОТ ОГНЕННЫЙ, РАЗУМНЫЙ, ЖЕСТОКИЙ ШАР

  Случилась эта история в феврале 1946 года над лесным массивом Вологодской
области. Наш экипаж возвращался из дальней ледовой разведки на базу
полярной авиации в Москве. Позади остались почти ежедневные, длительные
полеты в морях Арктики и в высоких широтах океана. Мы были изрядно
измотаны. Но задание было успешно выполнено, и мы испытывали вполне
законное удовлетворение: добытые сведения о состоянии и подвижках льдов
позволят ученым Арктического института составить ледовый прогноз на время
навигации по Северному морскому пути. Итак, на своем большом
четырехмоторном "Петлякове-8" мы возвращались домой. В кабине навигатора,
которая находилась в носовой части корабля, нес вахту штурман первого
класса Зубов, я занимал левое боковое сиденье в трех метрах сзади него.
  Вели самолет прекрасные опытные летчики командир корабля Задков и второй
пилот Самохин.
  Под их кабиной располагалась рубка радиста, где сидел пятый член экипажа,
наш "снайпер эфира" Олег Куксин. Полет протекал нормально. Шли в облаках,
на высоте 1200 метров. Самолет не качало и не встряхивало. Температура за
бортом была -14ё.
  - Пойдем дальше на этой высоте или запросим новый эшелон? - обратился ко
мне Зубов, показывая на наружный термометр воздуха, стекла которого слегка
затуманились пленкой льда.
  - Думаю, что не нужно. Обледенение слабое и не прогрессирует.
  К выходу из облаков подготовь сигнальную ракету "Я свой".
  И в этот момент возле его головы вспыхнул ослепительно белый шар и повис,
пульсируя и покачиваясь.
  - Штурман, ты что? С ракетницей не умеешь обращаться? - закричал я, но в
тот же миг в мозгу вспыхнула догадка: шаровая молния! Но откуда она
взялась? Зима, грозы нет. Да и как шар мог оказаться в герметичной кабине
самолета?
  Все это пронеслось в голове мгновенно, пока я, как зачарованный, глядел
на пульсирующий сгусток огня. А он тем временем, повисев возле Зубова,
плавно, словно нехотя, двинулся вдоль левой стороны кабины в мою сторону.
Щурясь от резкого света, я инстинктивно прижался к стенке, стиснув в руке
целлулоидную навигационную счетную линейку.
  Может, ударить по нему линейкой?
  Дьявольский клубок, все так же пульсируя и покачиваясь, приближался к
моему креслу. До него оставалось каких-нибудь 30-40 сантиметров. Но тепла я
не чувствовал, зато явственным было покалывание в верхней части головы под
шлемофоном.
  В кабине резко пахло озоном.
  Ударить или нет? А вдруг он от удара взорвется, как тогда, в Могоче?
Мышцы мои напряглись, вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок. Мы
оба, онемев, напряженно следили за странной и опасной "небесной гостьей".
  Трудно сказать, сколько прошло времени, казалось, что очень много, как
вдруг шар, меняя цвет на зеленовато-золотистый, стал медленно отходить от