кадетской партии П.Н. Милюков, который  вел  здесь переговоры  с  некоторыми
гетманскими  министрами  и германскими представителями о  совместном  походе
немцев и белогвардейцев на Москву 4.
     Однако  наибольшими силами располагала тогда Добровольческая армия М.В.
Алексеева и Деникина, базировавшаяся на  Дону и Северном Кавказе и, несмотря
на определенное недовольство  союзниками, твердо проводившая антантофильскую
линию.  Склонить  Алексеева   и   Деникина  к   перемене  внешнеполитической
ориентации   Милюкову   не   удалось.   Несмотря   на   многочисленность   в
Добровольческой   армии  офицеров-монархистов,   ее  командование  следовало
лозунгу непредрешения государственного строя России до разгрома большевиков.
Считалось,   что   этот  лозунг  позволит  сплотить  вокруг  армии   широкие
антибольшевистские силы. По этой причине на  совещании общественных деятелей
в Яссах (декабрь 1918 г.) была отклонена кандидатура  великого князя Николая
Николевича на роль главы белого движения.
     Между  тем  германские  правящие  круги  еще  не   пришли  к  выводу  о
необходимости  отказаться  и  от   расчета   на  большевиков:   "завоевания"
Брестского договора еще представляли для них пока  большую ценность, чем  не
вполне  ясные   прожекты  "похода"  на  Москву.   Однако   и   от  поддержки
косолидирующихся на "их" территории монархических  сил они не считали нужным
отказаться.  Те  русские  правые организации и группы,  которые появлялись в
сфере их воздействия и влияния, получали помощь.
     Значительную  активность в Киеве и вообще на  Украине развил союз "Наша
Родина", возглавленный  герцогом Г.  Лейхтенбергским.  Если  добровольческие
вожди  отвергали содействие  Германии и тех русских белых,  которые искали у
нее  покровительства,  то  донской  атаман  П.Н.  Краснов,  получивший  свое
"атаманство"  весной  1918  г.  не без  поддержки немцев,  вел прогерманскую
линию.  Благодаря ему  на территории  Богучарского и  Новохоперского  уездов
Воронежской губернии, захваченных у большевистской России донскими казаками,
"Наша  Родина"  начала  формировать  так  называемую  Южную  армию.  Краснов
рассматривал ее  как возможное  прикрытие  своих  северных рубежей, а  немцы
видели   в  ней  противовес   антантофильской  Добровольческой  армии  и  не
отказывали Южной армии в снабжении оружием и деньгами. Помимо Южной армии, в
этом  регионе  под  германским   покровительством  формировались   еще   два
соединения  --  Астраханский  и Саратовский  корпуса.  Существовали планы их
слияния  с Южной  армией, а в  качестве командующего намечался кавалерийский
генерал граф Ф.А. Келлер.
     Одновременно с созданием "германофильского" войска в Донском  районе (а
по некоторым данным --  раньше) такие  же войска  начали  формироваться  под
Витебском и Псковом, на северной оконечности германской оккупационной линии,
на русской территории, примыкавшей к Прибалтике.  Здесь русские  монархисты,
возглавляемые  такими деятелями,  как  бывший  премьер-министр  А.Ф. Трепов,
правый  думский депутат Н.Е.  Марков и  др., добились  германской  поддержки
формированию   белогвардейской   Северной  армии.   В   командующие   армией
проектировались генералы В.И. Гурко, Н.Н. Юденич или Келлер.
     Кандидатура Келлера котировалась высоко. Он был одним из двух известных
генералов (другой --  Хан-Нахичеванский),  в  первые  мартовские дни 1917 г.
выразивший  отрекшемуся от престола Николаю II  свою поддержку  и готовность
"постоять за престол". Поскольку формировавшиеся в зоне германской оккупации
белогвардейские войска открыто провозглашали себя монархическими, Келлер как
один из очень немногих  оказавшихся верными престолу монархистов пользовался
здесь большим авторитетом. Играли роль, конечно, и его боевые заслуги.
     На  германофильского  направления в белом  движении  повлияло ухудшение
военного  положения и,  наконец, капитуляция  Германии  в ноябре  1918 года.
Германские войска  начали эвакуацию из Украины.  Зашатался  и в  декабре пал
"трон" гетмана  Скоропадского. На Украину двинулись красноармейские части из
России.   Резко   активизировались   "самостийные"   войска   С.В.   Петлюры
5.  Ушел  (февраль  1919  г.)   с  донского  атаманства  Краснов,
связанный со Скоропадским.
     Вместе с германскими  и австро-венгерскими войсками Украину  покидали и
многие  русские офицеры, служившие  либо в  армии Скоропадского, либо  через
специальные вербовочные пункты вступившие или готовившиеся  вступить в Южную
или  Северную  армию.  Часть   из  них  уходила  к  Деникину,  часть   немцы
предусмотрительно перебрасывали в Германию. Вот среди этой части и находился
ротмистр  П.Р.  Бермонт-Авалов. Он был участником  русско-японской  войны, в
мировую войну воевал в  казачьих  (уссурийских) частях Юго-Западного фронта.
Вскоре  после  Февраля  оказался в Петрограде  и,  что  очень любопытно, был
участником  какой-то  заговорщической  группы  (или   групп),   связанных  с
Колчаком, который после ухода с поста командующего Черноморским флотом (июнь
1917  г.)  прибыл  в  Петроград  и  находился  здесь  до начала  августа.  О
деятельности  этой группы  известно,  к  сожалению,  мало,  но, по некоторым
данным,  можно  предположить,  что  за  ней  стоял  бывший  военный  министр
Временного  правительства А.И.  Гучков (он ушел  из  правительства в  начале
мая).  В одном из писем, написанных уже в эмиграции, Гучков слегка приподнял
завесу над своей деятельностью  до и сразу после ухода в отставку.  Для него
было ясно, писал  он,  что переворот, скорее  всего,  военный, неизбежен,  и
потому он  старался  "стянуть" в  столицу  наиболее  способных и  энергичных
генералов. Особенно рассчитывал он на Колчака,  однако не решился  "оголять"
Черноморский  флот,   где   Колчак   "держал"   матросскую   массу  в  руках
6. Когда Колчак приехал в Петроград, Гучкова уже не было на посту
военного  министра,  но  своей  деятельности  по  сбору  сил   для  будущего
переворота  он   не  прекращал.   Возможно,   это  он   связал   Колчака   с
"Республиканским центром" -- организацией,  готовившей  не только ликвидацию
Советов, но и "перестройку" правительства.
     В  августе Колчак  убыл в  США,  откуда  выехал в  день большевистского
переворота;  в Японии он узнал о  подписании  Брестского перемирия и решил в
Россию  не возвращаться. А Бермонт-Авалов? Как сообщал  он Колчаку в письме,
написанном,  когда адмирал  уже был "верховным  правителем" в Сибири, первое
время он "работал" в столице, затем  "перенес свою  деятельность  в Киев"  и
помогал "группировать  офицеров бывшей российской  армии  под  флагом  Южной
армии".
     Герцог Лейхтенбергский  в своих воспоминаниях характеризует Авалова как
"человека мелкого", к  тому же германского агента. Авалов в  своих мемуарах,
естественно,  не  прошел мимо  этого последнего  утверждения.  "Будь  это  в
обстановке незыблемых  традиций,  на территории  России,  я  не  замедлил бы
предложить герцогу дать мне объяснение у барьера", -- писал он 7.
     Когда  пал гетман  Скоропадский  и Киев  занял  "самостийный"  Петлюра,
Авалов  за  свою "работу по воссозданию единой и неделимой России" угодил  в
тюрьму.  Впереди  была  еще  худшая перспектива --  к  Киеву  уже  подходили
большевики, и  тогда распоряжением немецкого командования как  разоруженные,
так и арестованные офицеры, в том числе и Авалов, были  вывезены с эшелонами