социологов, с исчезновением полиандрии и возникновением  индивидуального
брака,  старое  полиандрическое  представление  о  принадлежности   всех
рожденных в семье детей старшему ее члену, как главе ее, переходит  мало
помалу  в  то,  которое  мы   встречаем   в   Л.   Индивидуальный   брак
индивидуализирован, по крайней мере в наследственно-правовом  отношении,
коллективную  собственность  семьи,  которая  начала  распределяться  по
отдельным поколениям, ветвям или уделам. Для того, чтобы сохранить  удел
в роде бездетно умершего  и  предупредить  нарушение  равенства  родовых
прав, и возникает левират ["Вооз сказал: когда ты купишь поле у Поемини,
то должен купить поле у Руви, хоавитянки, жены умершего, и должен  взять
ее в замужество, чтобы восстановить имя умершего в уделе его.  И  сказал
тот родственник: не могу взять  ее  себе,  чтобы  не  paсстроить  своего
удела" (Руфь, IV, 5)]. Такое объяснение основывается, однако, только  на
предположении определенных форм  брака,  отличных  от  тех,  которые  мы
встречаем при господстве индивидуальной и патриархальной семьи, и  может
быть признано  верным  лишь  после  окончательного  подтверждения  этого
предположения. В качестве исторического факта Л. встречается, во  всяком
случае, лишь  при  полном  господстве  индивидуальной  и  патриархальной
семьи. Кроме того, приведенными соображениями не объясняется  целый  ряд
частностей в организации Л. и его видоизменений у разных народов. Другая
точка зрения (особенно Спенсер и Вестермарк) видит в Л. ничто иное,  как
остаток старого обычая наследования, вместе с имуществом,  также  и  жен
умершего - обычая, видоизмененного  лишь  тем,  что,  за  невозможностью
сожительства сынанаследника с  своей  матерью,  последняя  переходила  к
брату  умершего,  вместе  с  другими   правами,   которыми   почему-либо
(например, по малолетству) не могли  воспользоваться  сыновья  (например
звание, должность). Но и это мнение едва ли основательно: Л. имеет целью
отнюдь  не  интересы  наследников  умершего,   а,   наоборот,   интересы
наследодателя. Рожденный левером сын, достигнув  возраста,  получает,  в
качестве наследника своего воображаемого  отца,  причитающуюся  на  долю
последнего  часть,  и  таким  образом  берет  у   действительного   отца
доставшееся ему наследство. Такое противоречие цели и основания Л.  едва
ли  может  быть  допущено.   Третье   воззрение,   выставленное   Меном,
видоизмененное и сильно поддержанное Мэйном и особенно Штарке,  сближает
Л.  с  аналогичным  институтом  индусской  "нийоги",  согласно  которому
искусственное потомство бездетному лицу может быть обеспечено не  только
после его смерти, но и при его  жизни,  путем  передачи  им  своей  жены
родственнику, или даже постороннему лицу, для произведения сына, который
считается его собственным сыном. Будучи  более  широким,  чем  Л.,  этот
институт известен  целому  ряду  народностей,  между  прочим  -  древним
грекам..  Явно  указывая  на  сознательное  установление  искусственного
потомства,  с  определенной  целью  продолжения  рода.  он,  по   мнению
названных  писателей,  имеет   чисто   юридическую   основу:   признание
принадлежности детей не их  действительному  родителю,  а  прежде  всего
тому, под чьей властью находится женщина, от которой происходит ребенок.
см. Mac Lennan, "The patriarchal theory" (Л. 1885); его же. "The Levirat
and Polyandry",  в  "Fortnightly  Review"  (т.  XXI);  Спенсер,  "Основы
социологии" (т. 2); Ковалевский, "Первобытное право" (в.  2,  М.  1886);
Джон Фентон, "Древнейшая жизнь евреев" (р. п. М.  1884);  Мэн,  "Древний
закон и обычай"; Westermark, "Geschichte des menschlichenеhe" и особенно
Starke, "Die Primitive Familie" (Лпц., 1888).
   Б. Н.
   Легаты (Legati)  -  в  католической  церкви  уполномоченные  папы.  В
древнейшее время таким представителем  папы  являлся  апокризиарий;  при
Льве I институт Л. упрочивается  и  их  является  несколько,  с  разными
степенями полномочий. Л., снабженные властью на продолжительное время  и
причисленные к  архиепископским  кафедрам,  являлись  викариями  папы  в
отдаленных от св. престола странах. С  увеличением  папского  авторитета
росло и значение Л.,  которые  сильно  стесняли  права  архиепископов  и
требовали больших  денежных  жертв  от  церквей  и  государств.  Поэтому
последние старались не допускать в страну доступа Л. без особого  на  то
разрешения светской власти,  а  высшее  и  низшее  духовенства  всячески
боролись с ними. Триентский собор постановил, что  они  не  имеют  права
суда и администрации наряду с епископами. С XVI в. на место Л. во многих
государствах являются постоянные папские нунции. Теперь  Л.  делятся  на
legati  nati  (почетная   должность,   соединенная   с   архиепископиями
гнезно-познанской,  зальцбургской,  гранской,  пражской  и   кельнской),
legati dati, т. е. получившие особые поручения  (если  они  кардиналы  -
legati а latere, если епископы - nuntii, если низшие  прелаты  -  Intern
until), с  дипломатическим  положением,  но  без  церковных  полномочий.
Король  неаполитанский,  в  качестве  legatus  natus,   имел   известные
церковные полномочия по отношению к Сицилии  (так  называемая  Monarchia
Sicula), от которых итальянское правительство отказалось лишь по  закону
13 мая 1871 г.
   А. М. Л.
   Легенда (от лат. legenda -  то,  что  должно  читать).  -  В  обиходе
средневекового католичества  Л.  называлась  похвала  и  житие  святого,
которые следовало читать  в  церкви  в  день,  посвященный  празднованию
памяти  этого  святого.  Так  как  жития   святых   считались   особенно
душеполезным  чтением,  то  название  Л.  распространилось  и   на   все
повествования религиозного характера, назидательные в такой же  степени.
В век развития церковно-исторической критики легендарное  житие  святого
противополагается его подлинным или достоверным  деяниям  (acta);  но  в
средние века, когда из исторической (а иногда и литературной,  напр.  из
собственного имени: так Вероника из  verus  и  греч.  icon,  одиннадцать
тысяч спутниц св. Урсулы из имени  Undecimilla  и  пр.)  основы  или  из
церковного   предания   создавались,   распространялись    и    получали
художественную обработку Л.,  такого  различия  не  могло  существовать.
Средневековые  католические  Л.   полнее,   нежели   какое-либо   другое
литературное явление, отражают нравственный облик эпохи. Уже в VI  в.  у
Григория  Турского  и  в  "Диалогах"  папы  Григория  мы   находим   ряд
характерных и долговечных Л. По мере обособления и развития католической
культуры, Л. осложняется и украшается  при  помощи  самых  разнообразных
источников: классических преданий (так напр. Иуда предатель, по  примеру
Эдипа, оказывается отцеубийцей и кровосмесителем), германской мифологии,
рассказов путешественников по святым  местам,  книг  поучительных  и  не
поучительных,  церковных  обрядов,   иконографии   и,   наконец,   самой
действительности (так напр., крестовые походы способствовали развитию Л.
о крестном  древе,  выросшей  в  целую  серию  эпизодических  рассказов;
перенесение реликвий часто вводит Л. в новый фазис  развития,  а  иногда