нельзя было не найти сходства с герцогом  Морни  и  одним  из  депутатов
законодательного корпуса (Бравэ). Несправедливо было бы, однако, ставить
это сходство в вину Д.; в Мора и Жансуле отразились только некоторые,  и
притом наиболее симпатичные черты их прототипов. В  "Набабе",  как  и  в
других романах Д., нет ни портретов, ни карикатур; материал,  взятый  из
действительности, переработан художественно и свободно. В "Rois en exil"
(1879) только с большой натяжкой можно узнать того или другого из падших
монархов нашего времени, в "Numa Roumestan" (1880) - того или другого из
французов-южан, сделавших быструю парламентскую карьеру.  Если  возможен
был спор о том, с кого  срисован  Руместан  -  с  Гамбетты  или  с  Нюма
Бараньона, то именно отсюда следует заключить, что  моделью  для  Д.  не
послужил ни тот, ни другой. В  "Evangeliste"  (1883)  и  "Sapho"  (1884)
размах дарования Д. менее широк, потому что менее  широки  избранные  им
темы; последнему роману не чужда  морализирующая  тенденция,  еще  более
заметная в "Rose et Ninette" (1891). "Tartarin surles  Alpes"  (1886)  и
"Port Tarascon" (1890) - продолжение  комической  эпопеи,  составляющей,
очевидно, одно из излюбленных детищ Д. В  "Immortel"  (1888)  враждебное
отношение автора к франц. акд. выразилось с  раздражительностью,  вообще
несвойственною Д. В  развитии  его  таланта,  с  половины  восьмидесятых
годов, наступил, по-видимому, застой или даже регресс,  зависящий,  быть
может, от быстро слабеющего здоровья. Достаточно, впрочем, и первых пяти
или шести его романов, чтобы отвести ему видное место между современными
франц. романистами. Некоторыми сторонами своей  писательской  манеры  он
бесспорно принадлежит к натуралистической школе. Он стремится к  верному
и  полному  воспроизведению  действительности,  тщательно  подмечает   и
собирает факты, ничего не скрывает и не подкрашивает, не отступает перед
изображением  грязного  и  пошлого,  избегая   только   усиленного   его
подчеркиванья. Другая черта,  общая  Д.  с  корифеями  новейшего  франц.
романа, заключается в погоне за четким, живописным, своеобразным словом.
Он не так требователен в этом отношении,  как.  Флобер,  не  так  нервно
прихотлив, как Гонкур, не так щедр на технические термины, как Зола - но
столь же не расположен, как и они, к  проторенным  дорогам  и  шаблонным
выражениям.  Отличается  он  от  своих  сверстников  в  области   романа
преимущественно  тем,  что  вовсе  не  претендует   на   спокойствие   и
бесстрастие, на научную объективность или артистическое служение  форме,
одной только форме. Подобно Диккенсу, с  которым  его  часто  и  не  без
основания сравнивают, он любит или  ненавидит  своих  героев,  живет  их
жизнью и часто говорит не только их устами, но  прямо  от  своего  лица,
вопреки одному  из  главных  правил  натуралистического  кодекса.  Много
любопытных сведений о способе работы Д можно найти в его книге:  "Trente
ans de Paris" (1887).
   В конце семидесятых годов Д. писал одно время фельетоны  для  "Нового
Времени". Почти все крупные произведения Д. переведены на русский  язык.
Ср. Зола, "Парижские письма"; статью в "Вестн. Евр." 1882 г., ј 2; "Додэ
и Троллоп" ("Ист. Вест.",  1885);  Ж.  Леметр,  "Э.  Ренан  и  А.  Додэ"
("Русск. Мысль" (1888, ј 4).
   Дож (лат. Dux,  итал.  Duca)  -  так  назывался  высший  правитель  в
республиках Генуэзской и Венецианской. В Венеции это звание существовало
с древнейших времен; она уже в начале VIII в.  имела  дожа,  избираемого
гражданами, но пользовавшегося почти неограниченною властью. К концу XII
века государственная реформа ограничила власть Д. Выборный совет из  470
членов получил законодательную власть; он назначал  другой  совет  из  6
членов (синьорию), без  согласия  которого  Д.  не  мог  делать  никаких
распоряжений. Народ потерял право  выбирать  Д.;  24  лица  из  большого
совета выделяли из своей среды 12 человек,  которым  принадлежало  право
избрания Д. Севастиан Зиани был первый Д., выбранный по этому способу (в
1177  г.).  По  образцу  совершенного  им  бракосочетания  с   морем   и
впоследствии совершалась эта церемония. Еще более ограничена была власть
Д. в  1179  г.  учреждением  Совета  сорока,  который  составлял  высшую
судебную  инстанцию.  Кроме  того,  учреждена  была  комиссия  из   трех
Avogadori, которые заведывали делами фиска и назначали на должности.  Во
время правления Джакопо Тьеполо (1229 - 49) учрежден  был  Суд  мертвых,
который после смерти Д. должен был рассматривать его правление и частную
жизнь и в  который  совет  назначал  5  корректоров  и  3  инквизиторов.
Несмотря на все ограничении, Д. имели все-таки  сильное  влияние,  когда
они умели пользоваться борьбою партий, несогласиями  между  дворянами  и
купцами,  и  своим  положением,  как  главнокомандующие.   В   1296   г.
последовало закрыто большого совета, передавшее законодательную власть в
руки  небольшого  числа  семейств.  Звание  Д.  было  сведено  к  одному
представительству, из опасения господства отдельных личностей  и  родов.
Уже с 1268 г. рядом с Д.  был  избираем  из  среднего  сословия  великий
канцлер, а в 1310 г. учрежден совет десяти,  который  стоял  вне  всякой
ответственности и мог судить самого Д. Д. мог извещать о своем  избрании
лишь итальянских князей, не смел сам распечатывать письма папы и князей,
не смел покидать город, не мог иметь владений в других землях,  не  имел
права заключать браки своих детей вне республики; за  каждую  ошибку  Д.
подвергался  штрафу.  Члены  его  семьи  не   могли   занимать   никаких
общественных должностей. Его одежда, свита, двор были точно  определены,
также и его скудное содержание. После смерти Андреа Дандоло надзор за Д.
был еще  более  усилен.  К  6ти  членам  синьории  были  присоединены  3
президента Совета сорока,  а  затем  еще  6  министров.  Закон  1339  г.
воспрещал слагать с себя звание Д.; в 1367 г. Андреа Контарини принудили
принять это звание, угрожая ему в противном случае обвинением в  измене.
Д. Марино Фальери, задумавший государственный переворот,  был  казнен  в
1355 г., как государственный преступник; Франческо Фоскари был  низложен
в 1457 г. Тем не менее и  в  позднейшее  время  многие  венецианские  Д.
играли значительную  и  достойную  роль.  С  падением  самостоятельности
Венеции, в 1797  г.,  пало  и  звание  Д.,  которое  на  короткое  время
воскресил в 1848 г. Даниил Манин. В Генуе первым избранным пожизненно Д.
был Симон Бокканера, при котором  состоял  совет  из  12  Anziani  -  на
половину из дворян; на  половину  из  среднего  сословия.  Внешние  дела
государства, несогласия между народом и аристократией оказывали  сильное
влияние  на  положение  Д.  в  республике.  Не  раз  это  звание  совсем
отменялось.  Лишь  после  того  как  Андреа  Дориа  в  1528  г.  добился
окончательно независимости Генуи, были введены  государственные  законы,
по которым положение Д. было упрочено и оставалось почти  без  изменения
до конца республики. Правление Д. продолжалось  два  года;  условия  его
выбора были твердо установлены; Д.  должен  был  быть  дворянином  и  не
моложе  50  лет.  В  большом  совете  300  и  в   малом   100,   имевших
законодательную  власть,  он  имел  председательство   и   право   veto.