Ругает всякий зверь
     И нету нам проходу.
     Коровы и быки мычат,
     Петух и курицы кричат;
     Сверчки, кузнечики сверчат
     И так ослов бранят,
     Что хоть теперь же в воду!
     И всякий хвастает журнал
     Что нас ослов он обижал.
     Пускай бы и бранил, когда бранить охота,
     Или коль эдака, на здешнем свете, мода,
     Да нас бы напрямик не звал
     Ослами.
     Ведь мы ничем не виноваты пред людьми,
     И как осмелились бесчестить люди нас?
     Ведь ты, Зевес, сказал: "для вас
     Я выстроил Парнасе".
     Парнасе людей же выше,
     И люди следственно стоят ослов пониже.
     Перед тобой, Зевес, ослины слезы льем,
     И песнь печальную поем:
     Тебя, о Зевс, мы просим
     И вопль ослиный наш к
     Олимпу мы возносим:
     Людей пожалуй оседлай.
     На человеке нас,
     Бессмертный, покатай.
     Над просьбою челом Зевесу бьют
     И разрешенья ждут:
     Премудрые Ослы.
     364
     Арист и Глупон (Идиллия)
     Где Царь? где Царь? Ах когда его сыщу!'
     Ар. О чем грустишь, Глупон, что сделалось с тобой?
     Почто, в неистовой досаде,
     Ты чешешь голову замаранной рукой?
     Скажи, почто горе возносишь нос кривой
     И бесишься как будто в аде?
     Гл. - Се жертва моему Царю.
     Увы! от самого рожденья
     Я в голове его не зрю!
     И видно мне до погребенья
     Его в столице не иметь!
     Так как же, как же не скорбеть?
     Пятнадцать лет живу на свете;
     Уже тому пятнадцать лет,
     Как он, в серебрянкой карете,
     Пустился погулять на свете,
     С тех пор все нет его как нет!
     Ар. Утешься, о Глупон! гуляющий твой царь
     Из всех земных владык мудрейший Государь.
     В конгрессе ныне он трудится
     (За красным спит сукном),
     Но долго, долго он домой не возвратится;
     Скорее совратится
     С пути небесная луна
     Или в Сенате появится
     Прокофьева жена!2
     1 Из национальной песни, см. выше, стр. 258.
     2 Прокофием звали одного из лиц. служителей (см. выше, стр. 111). К. Г.
     365
     На рожденье носа носов1
     (6 Августа 1814)
     Разверзлися небес чертоги,
     За платье ухватясь зари,
     Явился Феб золоторогий
     И стал землей, как в кубари,
     Играть, вокруг себя гоняя,
     И тем Зевеса забавляя;
     Как лебедь в облаках ходил,
     Трудился свайкой над водами,
     Шутил над золотыми лбами
     Церквей Москвы и их светил.
     Тогда в день моего рожденья
     Судьба-судьбинушка моя,
     Для смеха иль увеселенья
     Гостям, а может для себя
     (Не ведаю ее желаний,
     А не люблю писать гаданий),
     На мой большой и круглый нос,
     Как пирамиду Сезостриса,
     Поставила, горой возвыся,
     Не знаю что, - лишь целый воз.
     Я чувствую и воздыхаю!
     Под тяжестью такой кряхчу,
     Грозя судьбине восклицаю:
     Послушай-ка, что я скажу:
     Когда ты так немилосерда,
     И (на) такие шутки щедра;
     То я, дружочек, удружу! -
     Размою спиртом пирамиду
     И в вящую тебе обиду
     Нос полотенцем обвяжу.

     1 К сожалению, не имеем  указания, на кого написана эта шутка. Не опять
ли (как и предыдущая)  на Мясоедова, о  носе  которого не  раз упоминается в
лицейских стихах?
     366
     На именины С. Г. Ч-она1
     Намедни к богу Аполлону