учиться в Москву, - русским, потому что в деревне противопоставление
карелов русским имело значение, а в городе не имело, так как различия в
быту и культуре столь ничтожны, что скрадываются. Но если это был не карел,
а татарин, то он продолжал называть себя татарином, ибо религиозное
значение усугубляло этнографическое несходство с русскими и было не столь
мало, чтобы искренне объявить себя русским. Татарин, попавший в Западную
Европу или Китай, считался бы там русским и сам был бы с этим согласен, а в
Новой Гвинее он воспринимался бы как европеец, только не из "племени"
англичан или голландцев. Этот пример очень важен для этнической диагностики
и тем самым для демографической статистики и этнографических карт. Ведь при
составлении последних обязательно нужно условиться о порядке и степени
приближения, иначе будет невозможно отличить субэтносы, существующие как.
элементы структуры этноса, от действующих этносов.

Теперь остановимся на соподчиненносги этносов. Например, французы - яркий
пример монолитного этноса - включают в себя, как уже говорилось, бретонских
кельтов, гасконцев баскского происхождения, лотарингцев - потомков
алеманнов и провансальцев - самостоятельный народ романской группы. 6
середине IX в., когда впервые было документально зафиксировано этническое
название "французы", все перечисленные народы, а также другие-бургунды,
норманны, аквитанцы, савояры еще не составляли единого этноса и только
после тысячелетнего процесса этногенеза образовали этнос, который мы
называем французами. Процесс слияния не вызвал, однако, нивелировки
локальных обычаев, обрядов и т.п. Они сохранялись как местные
провинциальные особенности, не нарушающие этнической целостности французов.

Во Франции мы особенно отчетливо наблюдаем результаты этнической
интеграции, ибо ход событий эпохи Реформации привел к тому, что
французы-гугеноты вынуждены были в XVII в. покинуть родину. Спасая жизнь,
они потеряли прежнюю этническую принадлежность и стали немецкими дворянами,
голландскими бюргерами и в большом числе бурами, колонизовавшими Южную
Африку. Французский этнос избавился от них как от лишнего элемента
структуры, и без того разнообразной. Однако как социально-политическая
целостность Франция не ослабела, а, наоборот, усилилась. Покинутые
ревностными гугенотами поля и сады перешли к индифферентным людям,
восстановившим в XVIII в. хозяйство, более не cтрадавшее от внутренних
войн. Возникшая этническая монолитность позволила Наполеону провести
мобилизацию населения и создать самую многочисленную и послушную армию,
после поражения которой Франция не распалась, несмотря на пережитки
провинциального сепаратизма.

САМОРЕГУЛЯЦИЯ ЭТНОСА

Может показаться странным то, что мы приписываем этносу способность к
саморегуляции. Однако этнос в историческом развитии динамичен и,
следовательно, как любой долгоидущий процесс, реализуется с наименьшими
затратами энергии, чтобы поддержать свое существование. Прочие отсекаются
отбором и затухают. Все живые системы сопротивляются уничтожению, т.е. они
антиэнтропийны и приспосабливаются к внешним условиям, насколько это
возможно. А коль скоро некоторая сложность структуры повышает
сопротивляемость этноса внешним ударам, то неудивительно, что там, где
этнос при рождении не был достаточно мозаичен, как, например, в
Великороссии XIV-XV вв., он стал сам выделять субэтнические образования,
иногда оформлявшиеся в виде сословий[41]. На южной окраине выделились
казаки, на северной - поморы. Впоследствии к ним прибавились землепроходцы
(на первый взгляд, просто представители определенного рода занятий, и
следовавшие за ними крестьяне, которые перемешались с аборигенами Сибири и
образовали субэтнос сибиряков, или "челдонов". Раскол церкви повлек за
собой появление еще одной субэтнической группы - старообрядцев,
этнографически отличавшихся от основной массы русских. В ходе истории эти
субэтнические группы растворились в основной массе этноса, но в то же время
выделились новые.

Например, во второй половине XVIII в. часть богатого дворянства начала
нанимать гувернеров-французов для своих детей. После 1789 г. приток
французов в Россию увеличился, и вместе с языком, манерами, вкусами
распространились французские воззрения, что создало новый стереотип
поведения на субэтническом уровне. Эмигранты поддерживали русских во время
войны с Наполеоном. А в дальнейшем традиция обучения европейской культуре
создалась как инерция, ибо основная струя жизни, т.е. этногенеза, вернулась
в прежнее русло. Потомки европеизированных Онегиных кончили дни в чеховских
"вишневых садах", уступив место в жизни другим субэтносам.

Различать субэтносы очень легко, так как этнография конца XIX в. работала
именно на этом уровне. Этнографы изучали бытовой обряд, т.е. фиксированный
стереотип поведения у тех групп населения, которые резко отличались от
столичных, например быт олонецких крестьян, но игнорировали жизнь
профессоров Петербурга. А зря, потому что для нашего времени такое описание
было бы очень полезно и интересно, а теперь приходится читать А. П. Чехова,
да еще с поправкой на его субъективизм.

Короче говоря, субэтносы наблюдаемы непосредственно, ибо, с одной стороны,
они находятся внутри этноса, а с другой - носители субэтнических
стереотипов поведения отличаются от всех прочих манерами, обхождением,
способом выражать чувства и т.п. Возникают субэтносы вследствие разных
исторических обстоятельств, иногда совпадают с сословиями, но никогда с
классами, и сравнительно безболезненно рассасываются, заменяясь другими,
внешне непохожими, но с теми же функциями и судьбами. Назначение этих
субэтнических образований - поддерживать этническое единство путем
внутреннего неантагонистнческого соперничества. Очевидно, эта сложность -
органическая деталь механизма этнической системы и как таковая возникает в
самом процессе этногенеза. При упрощении этнической системы число
субэтносов сокращается до одного, это знаменует персистентное
(пережиточное) состояние этноса. Но каков механизм возникновения
субэтносов? Чтобы ответить, необходимо опуститься на порядок ниже, где
находятся таксономические единицы, раздеденные на два разряда: консорции и
конвиксии. В эти разряды помещаются мелкие племена, кланы, уже
упоминавшиеся корпорации, локальные группы и прочие объединения людей всех
эпох.