[16] Подробнее см.: Гумилев Л. Н. Место исторической гсографии в
востоковедных исследованиях //Народы Азии и Африки. 1970, № 1. С. 85-94.

[17] Гумилев Л. Н. Открытие Хазарии. М.. 1966.

[18] Яцунский В. К. Предмет и задачи исторической географии
//Историк-марксист. 1941. № 5 (93). С. 21.

[19] Там же. С. 27.

Часть четвертая

     ЭТНОС В ГЕОГРАФИИ
     В КОТОРОЙ ОПИСЫВАЕТСЯ ПОСТОЯННОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЭТНОСА С
     ПРИРОДОЙ, ОКРУЖАЮЩЕЙ ЧЕЛОВЕКА, И ВЫРАЖАЕТСЯ ОГОРЧЕНИЕ ПО ПОВОДУ
     ТОГО, ЧТО ВСЕГО ПЕРЕЧИСЛЕННОГО ДЛЯ РЕШЕНИЯ ЗАДАЧИ НЕДОСТАТОЧНО

XIV. Перевернутая задача

ЭТНОС - ЯВЛЕНИЕ ПРИРОДЫ

Итак, все доселе рассмотренные нами научные дисциплины, имеющие отношение к
поставленной проблеме, не могут не только дать толкового ответа, но даже
наметить путь дальнейшего поиска истины. Значит ли это, что следует "умыть
руки"? Нет, не так-то все просто! Мы ведь можем найти новый путь
исследования, пригодный для решения поставленных вопросов. И начало этому
уже положено: в проблему соотношения человека как носителя цивилизации с
природной средой введено понятие "этнос" как устойчивый коллектив особей,
противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам, имеющий
внутреннюю структуру, в каждом случае своеобразную, и динамический
стереотип поведения. Именно через этнические коллективы осуществляется
связь человечества с природной средой, так как сам этнос - явление природы.

Как таковой этнос, казалось бы, должен возникать, развиваться и пропадать
вследствие изменений вмещающей его географической среды. Эта среда весьма
подвижна. Длительные засухи или, наоборот, повышенные увлажнения отмечены в
различных регионах, причем интенсивность климатических перепадов,
определяющих изменения ландшафтов и их соотношения друг с другом, в разных
районах Земли различны. Стремление установить непосредственную связь
исторических событий с колебаниями климата обречено на неудачу, что показал
Э. Леруа Ладюри, сосредоточивший внимание на Франции и окрестных
странах[1]. Но связь, опосредствованную и сложную, установить можно,
избегнув гиперкритицизма французского историка, применив методику, уже
предложенную нами.

В мягком климате Европы ландшафтные различия несколько скрадываются, а в
условиях континентального климата и широких пространств выступают резко.
Здесь мы можем в качестве индикатора использовать характер политического
строя у групп кочевого населения разных географических ареалов. Это уже
было нами однажды сделано для выяснения динамики климатических процессов
ландшафтообразования[2]. Теперь мы обратим внимание на
историко-географическое районирование, т.е. классификацию политических
систем насельников Евразии как форм существования бытовавших там этносов.

Отметим, что политические системы народов были тесно связаны с системой
хозяйства населяемых этими народами стран. Но тут возникает первое
затруднение: начиная с IX в. до н.э. и до XVIII в. н.э. в евразийской степи
бытовал один способ производства - кочевое скотоводство. Если применить
общую закономерность без поправок, то мы должны полагать, что все кочевые
общества были устроены единообразно и чужды всякому прогрессу настолько,
что их можно охарактеризовать суммарно, а детали отнести за счет племенных
различий. Такое мнение действительно считалось в XIX и начале XX в.
аксиомой, но накопление фактического материала позволяет его отвергнуть[3].
Несмотря на устойчивое соотношение между площадью пастбищ, поголовья скота
и численностью населения, в евразийской степи не было и тени единообразия
общественно-политической системы, а за 3 тыс. лет своего существования
кочевая культура прошла творческую эволюцию, не менее яркую и красочную,
чем страны Средиземноморья или Дальнего Востока. Но местные условия дали
истории кочевников несколько иную окраску, и наша задача состоит в том,
чтобы уловить не столько элементы сходства между кочевыми и
земледельческими общественными системами, сколько различия, и указать на их
возможные причины.

Прежде всего отметим, что география (за исключением, пожалуй,
экономической), а следовательно, и входящая в нее этнология - наука
естественная, а история - наука гуманитарная. Значит, изучая этногенез
(возникновение и исчезновение этносов) как природный процесс, протекающий в
биосфере (одной из оболочек планеты Земля), исследователь применяет методы
географии, а составляя этническую историю региона, он пользуется
традиционными методами исторической науки, лишь добавляя к ним данные
географии, разумеется, не школьной, а современной, научной, где ставятся
вопросы о локальных особенностях антропогенных биоценозов, микромутациях,
изменяющих только поведенческие признаки человека, и сукцессиях, связанных
с миграционными процессами. Если же рассматривать этнос как "социальную
категорию", то это будет означать, что географические факторы для развития
этносов "не могут иметь значения" [4]. Абсурдность тезиса очевидна самому
автору, который ниже пишет, что "они могли сильно замедлить или, напротив,
ускорить развитие отдельных этнических общностей"[5].. Если принять это
последнее, верное суждение, то, согласно предварительному условию, этнос не
социальная общность.

Напомним, что в письме Й. Блоху от 21-22 сентября 1890 г. Ф. Энгельс писал:
"...согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе
определяющим моментом в конечном счете является производство действительной
жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь
искажает это положение в том смысле, что экономический момент является
будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в
ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу"[6]. В согласии с
этим тезисом мы полагаем, что любой непосредственно наблюдаемый процесс