Бельгии и Польше, а позднее в Италии и Австро-Венгрии боролся с тем же видом
угнетения, которому противостоял либерализм. Впоследствии он оказался близок к
социализму, поскольку согласие с некоторыми конечными целями на время затмило
полную несовместимость способов, какими два движения пытались этих целей
достичь. Но теперь, когда национализм и социализм соединились -- не только в
названии -- в мощную организацию, угрожающую либеральным демократиям, и когда
даже внутри этих демократий социалисты определенно все больше сдвигаются к
национализму, а националисты -- к социализму, не будет ли чрезмерным надеяться
на возрождение истинного либерализма, верного своим идеалам свободы и
интернационализма и оставившего свои временные уклонения в сторону
националистического и социалистического лагерей? Идея межгосударственной
федерации в качестве последовательного развития либеральной точки зрения
должна суметь обеспечить новую point d'appui <точку опоры (фр.)> для всех
либералов, отчаявшихся и оставивших свой символ веры в период бесцельных
блужданий.

Либерализм, о котором мы говорим, это, конечно, не принадлежность какой-то
партии; это подход, служивший перед Первой мировой войной общей почвой
практически для всех граждан западных демократий и составляющий основу
демократического правления. Если одна партия, возможно, сохранила немножко
больше от этого либерального духа, чем другие, они все тем не менее сбились с
дороги в ту или иную сторону. Но осуществление идеала международного
демократического порядка требует его воскрешения в истинной форме. Правление
путем соглашений возможно только в том случае, если мы не требуем от
правительства действовать в тех сферах, где мы не способны достичь подлинного
согласия. Если в международной области окажется, что демократическое правление
возможно только в том случае, когда задачи международного правительства
ограничены по сути либеральной программой, это лишь подтвердит опыт
национальных государств, где с каждым днем становится все очевиднее, что
демократия способна функционировать, только если мы не перегружаем ее и если
большинство не злоупотребляет своей властью для посягательств на
индивидуальную свободу. И все же, если цена, которую нам придется заплатить за
международное демократическое правление, есть ограничение власти и сферы
деятельности правительства, она, безусловно, не слишком высока, и все те, кто
искренне верят в демократию, должны быть готовы ее заплатить. Демократический
принцип "считать головы, чтобы не свернуть их" -- это, в конце концов,
единственный известный до сих пор метод мирных перемен, испытанный и
признанный достаточным. Что бы ни думали о других целях правительства,
конечно, первенство должно быть отдано предотвращению войн и гражданских
конфликтов, и, если добиться этого можно лишь путем сведения деятельности
правительств к выполнению только этой и еще немногих основных задач, другим
идеалам придется уступить.

Я не приношу извинений за указание препятствий на пути к цели, в которую
глубоко верю. Я убежден в реальности существующих на нем трудностей и в том,
что если мы их не признаем с самого начала, то позднее они могут сложиться в
скалу, о которую разобьются все надежды на международную организацию. Чем
скорее мы осознаем эти трудности, тем быстрее мы можем надеяться их
преодолеть. Как мне кажется, если идеалы, разделяемые многими, могут
осуществиться только теми путями, которые сейчас поддерживает незначительное
меньшинство, то ни академическая беспристрастность, ни соображения
целесообразности не должны помешать кому-либо сказать, чту он признает
правильными средствами для достижения данной цели -- даже если окажется, что
это средства, которым отдает предпочтение какая-то политическая партия.