военного трибуна миновал вовсе,  получив сразу после  квестуры  в управление
провинцию Бетику. В это время умер его отец, и Септимий  должен был  ехать в
Африку для устройства семейных дел. В его отсутствие ему  вместо Бетики была
назначена Сардиния. Закончив здесь свое квестор-ство, он  исполнял должность
легата  при  проконсуле  Африки Говорят, что  однажды  один летинец, простой
человек  из одного  с  ним мунципия, обнял  его, как  старого товарища, в то
время  как перед ним несли фаски. Север наказал его розгами, причем глашатай
объявил решение: "Не смей, простой человек, дерзко  обнимать легата римского
народа".
     Должность народного  трибуна он  получил по назначению императора Марка
Аврелия и, исполняя ее, обнаружил  исключительную строгость и энергию. Тогда
же он женился на Марции, о  которой ничего не сказал в истории своей частной
жизни. Впоследствии,  став императором, он поставил ей статуи.  В 178 г.  он
был намечен в преторы также по выбору императора Марка Аврелия.  После этого
он  был послан в Испанию,  потом  командовал  четвертым  легионом в Сирии  и
управлял Лугдунской  провинцией  в  Галлии.  Потеряв  свою  первую  жену, он
женился  в Сирии  на  Юлии  Домне,  женщине  красивой и образованной,  но не
проявлявшей  склонности к  добродетели- В Галлии его  очень превозносили  за
строюсть,  внимательность и  бескорыстие. Из  Лугдунской  провинции  он  был
отправлен управлять Паннонией, а после этого был проконсулом в Сицилии.
     Консулом  Септимий стал впервые около 189 г. уже  при Коммоде. Вслед за
тем он был поставлен во главе  паннонских легионов и, командуя ими, увеличил
еще более свою уже и без того громкую славу (Спартиан: "Север"; 2--4).
     По свидетельству Геродиана, Септимий Север отличался силой и энергией в
управлении. Он был  человеком, привыкшим  к  суровой  и грубой  жизни, очень
легко переносившим труды, быстрым в своих  замыслах  и скорым  в  исполнении
задуманного. После того  как в  Риме в  193 г. были  убиты сначала Коммод, а
потом Пертинакс, мысли о императорской власти  то и дело приходила к нему. К
тому же известно было,  что Дидий Юлиан, которого провозгласили  императором
столичные  преторианцы,  не   пользуется   никакой  поддержкой:   чернь  его
ненавидела, а сенаторы презирали.  Взвесив все за и против,  Септимий  начал
осторожно  испытывать   настроение  воинов.  Сначала  он  привлекал  к  себе
небольшими  группами  начальников,  трибунов  и   видных  людей  в  лагерях,
беседовал с ними о Римской державе и говорил, что она совсем повержена и нет
никого, кто бы ей  управлял благородным образом и по достоинству. Он осуждал
находившихся в Риме  воинов за их неверность и за то, что они запятнали свою
присягу  императорской  и   родственной  кровью,   говорил  о  необходимости
отомстить и  покарать за  убийство  Пертинакса.  Он  знал, что все  воины  в
Иллирике помнят о командовании Пертинакса: ведь в царствование Марка Аврелия
Пертинакс   воздвигнул   много   трофеев   против   германцев;   назначенный
военачальником и правителем Иллирика, он проявил всяческое мужество в битвах
против  врагов, а по отношению  к подчиненным  выказал благожелательность  и
доброту; поэтому они, чтя его память, негодовали по поводу столь жестокого и
дерзкого поступка с ним.  Ухватившись за этот предлог, Септимий легко вовлек
их в то, чего хотел, притворяясь, будто он не так желает захватить власть  и
приобрести для себя могущество,  как отомстить за  кровь такого  государя. И
вот,  поверив Септимию,  иллирийцы  предоставили  себя  в  его распоряжение,
объявили  его  императором  и  вручили  ему власть.  После  этого  он  начал
рассылать своих людей в соседние провинции и ко всем  правителям подчиненных
римлянам северных племен и, склоняя их всех большими обещаниями и надеждами,
легко  привлек к себе. Больше,  чем кто-либо другой, он обладал способностью
притворяться и внушать доверие  к своей  благожелательности,  не скупился на
клятвы, чтобы затем,  если  нужно  было, нарушить их, прибегал  ко лжи  ради
выгоды, и с языка его сходило то, чего не было на уме.
     Собрав  отовсюду  воинов, он  скорым  маршем двинулся  на Рим, нигде не
задерживаясь  и  не  давая времени для  передышки. Чтобы вдохновить  воинов,
Септимий разделял с ними все труды, пользовался простой  палаткой, ел ту  же
пищу и пил  то же питье, какие были у всех; нигде не выставлял он напоказ  и
императорскую роскошь. Этим  он обеспечил еще большую  преданность  воинов и
заставил их  ревностно выполнять все его приказы. Быстро пройдя Паннонию, он
появился  у границ  Италии  и,  опередив  молву,  предстал  перед  тамошними
жителями как  уже прибывший государь  раньше, чем они услышали о предстоящем
его  прибытии.  Никто  даже  не  подумал  о  том,   чтобы  организовать  ему
сопротивление,  повсюду  его встречали  с  лавровыми  ветвями  и  принимали,
раскрыв ворота. Напуганный его стремительностью, Дидий Юлиан не знал, на что
ему решиться. Сначала он заставил сенат объявить Септимия  Севера врагом. Но
потом, узнав о его  неудержимом движении к Риму, предложил провозгласить его
императором и августом и сделать его  соправителем. Но  Септимий  отверг это
предложение. После  этого  всем  стало  ясно,  что Дидий  обречен. Покинутый
всеми, он был убит в своем Дворце по решению сената (Геродиан: 2;9--12).
     После убийства  Дидия  Юлиана сенат  направил к  Северу сто сенаторов в
качестве послов для передачи приглашений и поздравлений. Они встретили его в
Интерамне,   где   он   принял  их  приветствия  вооруженный  и   окруженный
вооруженными  людьми; предварительно послы подверглись  обыску. На следующий
день, когда его встретила вся дворцовая  челядь, он дал каждому послу по 720
золотых и отправил их вперед, разрешив  желающим остаться и вернуться в  Рим
вместе с ним. Между тем в Риме как  среди воинов, так и среди  граждан царил
великий страх, так как все видели, что Север с оружием в  руках идет на них,
а  они  еще недавно  признали его  врагом. К  тому  же  Септимий  узнал, что
сирийские легионы  провозгласили  императором  Пес-ценния Нигера.  Эдикты  и
письма последнего народу и сенату он перехватил с  помощью тех лиц,  которые
были  посланы, и тем предотвратил объявление их  народу и чтение их в курии.
Прибыв в Рим, Септимий приказал преторианцам  выйти к нему навстречу в одних
подпанцырных  одеждах, без  оружия. В  таком виде он вызвал их  к трибуне  и
окружил со всех  сторон своими солдатами (Спартиан:  "Север"; 6). Поднявшись
на  трибуну,  он  заклеймил преторианцев  позором  за  то,  что,  призванные
охранять  особу  императора, они вот  уже  третьего принцепса предают  самым
подлым  и коварным образом.  За эти преступления, а  также  за многие другие
бесчинства  он  велел  разжаловать  солдат  претория и изгнать  их  из  Рима
(Геродиан: 2; 13). Вступив  в Рим, он, сам вооруженный и окруженный воинами,
поднялся на Капитолий. Оттуда  он двинулся дальше  и вступил в  Па-латинский
дворец,  причем  перед ним  несли отнятые у преторианцев значки,  склоненные
вниз, а не поднятые. Затем воины разместились по всему городу -- в храмах, в
портиках,  в  здании  Палатинского   дворца,  словно   на  своих  квартирах.
Вступление Севера в Рим вызвало чувство страха: воины грабили жителей, ни за
что не платили и грозили городу опустошением (Спартиан: "Север"; 7).
     Сенат и народ принимали нового императора с пальмовыми ветвями в руках.
Все  в нем вызывало удивление, больше всего -- присутствие ума, стойкость  в
трудах, соединенная с твердой уверенностью,  смелость в  дерзновениях. После
того  как  народ  принял его со  славословием и сенат  приветствовал его при