уловку, не помешали осуществлению моего замысла. И так как при таком обороте
дела пришлось бы прежде сразиться с ними, я желал бы при  твоем  участии  их
обмануть, чтобы увереннее напасть на всех остальных. Ты же,  умело  выполняя
мое поручение, отправившись во втором часу пополуночи в  стан  осаждающих  и
усыпив кого-либо из них лживыми уверениями, скажешь ему, что извлек из  моей
темницы и привел с собой Антигона и, укрыв "в кустах, оставил его  в  лощине
возле лесной опушки, ибо идти далее он не в силах,  так  как  его  движениям
мешают  ножные  кандалы.  Затем  ты  поведешь  обманутых  тобою  туда,   где
начинается лес, как будто за тем, чтобы они помогли Антигону,  а  я  прибуду
туда же с вооруженными воинами, готовый умертвить завлеченных тобою греков".
     12. Видя перед собой меч, готовый  его  поразить,  Анаклет,  охваченный
страхом, пока произносились эти слова, клятвенно обещал исполнить приказание
Брута, если ему и Антигону будет дарована жизнь. Итак, по  заключении  этого
договора, Анаклет во втором часу ночи направился по указанному  ему  пути  к
стану осаждающих. Приблизившись к лагерю,  он  наткнулся  на  затаившихся  в
укрытиях часовых, которые стали его допрашивать, чего ради он здесь оказался
и не проник ли  сюда  как  лазутчик.  Он  же,  притворившись,  что  безмерно
обрадован встречей с ними, ответил им так: "Я  пришел  сюда  отнюдь  не  как
предатель моего народа, но потому,  что,  ускользнув  из  темницы  троянцев,
пробрался к вам умолять  отправиться  вместе  со  мною  к  вашему  Антигону,
вырванному мной из заточения, в котором он  томился  у  Брута.  Но  так  как
Антигон обессилел от тяжелых ножных кандалов, я "ставил его, притаившегося в
кустах, на опушке  леса  невдалеке  отсюда,  а  сам  устремился  на  розыски
кого-либо из вас, чтобы привести к нему тех, кто бы  его  избавил  от  них".
Часовых, однако, одолевали сомнения, правдив ли его рассказ, но тут  подошел
один человек, которому он  был  знаком  и  который;  поздоровавшись  с  ним,
сообщил своим сотоварищам, кто он такой. И они,  нисколько  после  этого  не
колеблясь, поспешно призвали своих отсутствовавших товарищей  и  все  вместе
последовали за ним до лесной  опушки,  где,  как  он  утверждал,  скрывается
Антигон. И пока они продвигались среди кустов, нежданно-негаданно появляется
Брут с толпой вооруженных и, кинувшись на пришедших с Анаклетом и  сразу  же
охваченных страхом греков, учиняет беспощадное их избиение. После  этого  он
продвинулся к лагерю осаждающих и тут разделил своих воинов на отряды, чтобы
каждый из них,  остерегаясь  выдать  себя  и  не  поднимая  шума,  проник  в
назначенную ему часть лагеря и, оказавшись там, воздерживался  от  открытого
нападения, пока он сам со своими людьми не захватит  царский  шатер,  о  чем
оповестит их рожком.
     13.  Кроме  того,  он  им  дал  наставление,  как  именно  им   следует
действовать, после этого  воины  стали  потихоньку  проникать  во  вражеский
лагерь и, притаившись в указанных им местах, начали ждать условного знака. И
Брут не замедлил его подать,  очутившись  перед  шатром  Пандраса,  куда  он
жаждал ворваться. Услышав рожок, все  сразу  же  обнажают  мечи,  вбегают  в
палатки и кидаются к ложам спящих. Троянцы без передышки осыпают их несущими
смерть ударами, не щадя никого, и обходят весь  лагерь,  оставляя  за  собой
груды трупов. От стонов умирающих пробуждаются все остальные и, увидев возле
себя забрызганных кровью убийц, цепенеют от ужаса, словно овцы,  захваченные
врасплох волками. Никто из греков не надеялся на спасение, так как у них  не
было ни времени, ни возможности взяться  за  оружие  или  даже  броситься  в
бегство. Безоружные среди вооруженных, они устремляются туда, куда их  гонит
неприятельский натиск, но отовсюду на  них  кидаются  враги,  беспощадно  их
уничтожая. Кому полуживому удавалось ускользнуть  от  вражеского  меча,  тот
из-за торопливости, порожденной безудержным  стремлением  поскорее  уйти  от
опасности, разбивался на скалах или находил себе гибель в  чаще  кустарника,
испуская дух вместе с вытекавшей из  тела  кровью.  Иной,  прикрытый  только
щитом или каким-либо другим доспехом и подгоняемый страхом смерти, натыкался
на те же скалы и, торопясь найти для себя укрытие, падал во мраке ночи и при
падении ломал себе руки иль ноги. С кем не случилось подобного, тот, не зная
куда пуститься бежать, тонул в текущих поблизости речках. Едва  ли  кто-либо
выбрался  отсюда  совсем  невредимым,  не  испытав  каких-нибудь   бедствий.
Горожане, узнав о прибытии своих соплеменников, высыпали за крепостные стены
и этим только усугубили происходившее кровопролитие.
     14. А Брут, добравшись, как сказано выше, до царского  шатра,  сохранил
жизнь захваченному царю и не замедлил заковать его в цепи. Он полагал,  что,
оставив царя в живых, достигнет большего, чем если его умертвит, и  добьется
того, чего страстно желал. Между тем возглавляемый  им  отряд  не  прекращал
уничтожать врагов, так что ту часть лагеря, которая досталась на  его  долю,
он полностью истребил и опустошил. За этим делом  его  воины  провели  целую
ночь, а когда с первым светом зари открылось, сколько  полегло  тут  народу,
Брут, исполненный величайшего ликования, дозволил своим сотоварищам на  поле
битвы обирать трупы погибших, сколько  им  вздумается.  Затем  он  вместе  с
плененным царем вступает в город, намереваясь  дождаться,  когда  победители
распределят между собой захваченную вражескую казну. После того как  с  этим
было  покончено,  он  восстановил  крепость  и  повелел  предать  погребению
мертвых. Вслед  за  чем,  собрав  вместе  свои  отряды,  отвел  их  в  леса,
торжествуя победу, которая наполнила души всех  ликованием.  Тут  преславный
вождь созвал старших годами и обратился с вопросом к ним, что, по их мнению,
следует потребовать от Пандраса, ибо, пребывая  в  их  власти,  тот  уступит
любому их требованию, лишь бы  ему  дали  свободу.  Но  они,  руководствуясь
различными  побуждениями,  выражали   различные   пожелания,   причем   иные
советовали потребовать от царя часть его царства,  дабы  в  ней  поселиться,
тогда как другие - дозволения уйти из его пределов, захватив  с  собою  все,
что может понадобиться в пути. Так как они долгое время не могли  преодолеть
свои разногласия, поднялся один  из  них  по  имени  Мемприций  и,  испросив
тишины, сказал слушавшим его так: "Что  же  вы  колеблетесь,  достопочтенные
старцы, не решаясь выбрать то, чего, как я полагаю, требует ваше благо? Если
вы хотите для себя и для ваших потомков вечного мира, нужно  истребовать  от
царя лишь одного, а именно дозволения покинуть его владения.  Ибо,  если  вы
оставите жизнь Пандрасу, заключив с ним договор о предоставлении  вам  части
Греции и пожелав остаться среди  данайцев,  вы  никоим  образом  не  сможете
наслаждаться длительным миром, ибо братья, сыновья, племянники тех, кого  вы
вчера облекли на гибель, будут жить вперемешку с вами или окажутся  соседями
вашими. Неизменно памятуя о гибели своих родичей, они  будут  питать  к  вам
вечную ненависть  и,  раздраженные  даже  какой-либо  безделицей,  постоянно
стремиться вам отомстить, тогда как вы, располагая меньшим числом людей,  не
будете обладать достаточной силой, чтобы противостоять стольким недругам.  А
уж если дело дойдет до открытого  столкновения,  то  тут  их  численность  с
каждым днем станет возрастать, тогда как ваша - неминуемо уменьшаться. Итак,
я почитаю за лучшее, чтобы вы  потребовали  у  царя  его  первородную  дочь,
которую зовут Инногеной, предназначив ее нашему вождю в жены, а вместе с нею
золото и серебро, корабли и зерно, и все то,  что  будет  необходимо  нам  в