родного характера и что славяне вовсе не гнушались земледельческими  за-
нятиями. У народа, в простоте родового быта живущего, раб не имеет слиш-
ком большого различия от членов семьи, он бывает  также  младшим  членом
ее, малым, юным; степень его повиновения и обязанностей ко  главе  семьи
одинакова со степенью повиновения и обязанностей младших членов к  родо-
начальнику.
   Мы заметили, что на иностранных писателей  нравы  славян  производили
благоприятное впечатление, они отзываются о них с похвалою; вовсе не так
снисходителен к древним славянским нравам и обычаям наш начальный  лето-
писец, духовный христианский, который потому  с  омерзением  смотрел  на
все, что напоминало о древнем язычестве. Исключая полян, имевших  обычаи
кроткие и тихие, стыдливых перед снохами и сестрами, матерями и  отцами,
свекровями и деверями, имевших брачный обычай, нравы остальных племен  у
него описаны черными красками: древляне жили  по-скотски,  убивали  друг
друга, ели все нечистое, и брака у них не было, а похищение девиц. Ради-
мичи, вятичи и северяне имели одинакий обычай: жили в лесу,  как  звери,
ели все нечистое, срамословили перед отцами и перед  снохами,  браков  у
них не было, но игрища между селами, где молодые  люди,  сговорившись  с
девицами, похищали их; держали по две и по три  жены.  Если  кто  умрет,
творили над ним тризну, сожигали труп и, собравши  кости,  складывали  в
малый сосуд, который ставили на столпе, на распутии.
   При этом описании нельзя не заметить, что летописец, верный  понятиям
своего времени, преимущественно обращает внимание на  семейные  нравы  и
обычаи племен, в них полагает различие между последними.  Основа  семьи,
узел ее - это брак, отсюда понятно, как важно было различие  во  взгляде
на это явление у разных племен, это-то различие в обычае брака летописец
и приводит как основное нравственное различие между племенами. У некото-
рых племен, по его свидетельству, брака не было, жен себе похищали, сле-
довательно, под выражением "не имели брака" мы  должны  разуметь  только
то, что они не совершали брака, как должно, по мнению летописца, т. е. с
согласия родственников невесты, как было у полян.  Здесь  представляется
вопрос: при каких обстоятельствах могло иметь место  похищение  девиц  в
родовом быту? Если род, разветвляясь, сохранял единство, все  члены  его
жили вместе, повинуясь одному старшине, то позволялось ли им вступать  в
брак в своем роде в известных степенях? Впоследствии  князья  Рюриковичи
вступали в брак в своем роде в седьмой и даже шестой степени родства:  у
языческих славян род мог легко сохранять  единство  при  этих  степенях;
легко предположить также, что у язычников браки позволялись и в степенях
ближайших, особенно при многоженстве. Если браки совершались внутри  ро-
да, то ясно, что в таком случае похищение не могло иметь места, постоян-
ное сожительство четы долженствовало быть следствием согласия целого ро-
да, воли отца - старшины; таким образом,  похищение  могло  иметь  место
только в том случае, когда девушка была из чужого рода, из чужого  села.
Здесь похищение не было следствием одной враждебности родов, потому  что
если члены разных родов сходились вместе на одни игрища (по всей вероят-
ности, религиозные), то нельзя предполагать между  ними  вражды;  здесь,
кроме вражды, похищение должно было произойти оттого, что каждый род бе-
рег девушку для себя, для своих членов и не хотел уступить  ее  чужерод-
цам, и если члену одного рода понравилась на игрище  девушка  из  чужого
рода, то, чтоб иметь ее женою, ему необходимо было ее похитить. Это  по-
хищение, естественно, производило вражду между родами; род, оскорбленный
похищением, может одолеть род  похитителя  и  требовать  удовлетворения,
вознаграждения: это самое ведет уже к продаже; похититель  может  тотчас
после увода, не дожидаясь войны, предложить вознаграждение, на такое яв-
ление указывает свадебный обряд, сохранившийся и теперь в некоторых мес-
тах у простого народа: "Подле невесты садится брат или другой  какой-ни-
будь родственник. Дружко спрашивает его: зачем сидишь здесь? - Я  берегу
свою сестру. - Она уже не твоя, а наша, - возражает дружко. - А если она
теперь ваша, то заплатите мне за ее прокормление. Я одевал  ее,  кормил,
поил". Это вознаграждение не могло быть малое, потому что  число  женщин
не могло быть велико: вспомним, что у славян было в обычае многоженство,
вспомним также и другой обычай, по которому жены следовали в  могилу  за
мужьями; обычай же многоженства и недостаток в женщинах необходимо умно-
жали случаи похищения.
   Но если похищения могли иметь место при разрозненности родов,  живших
особо, в разных селах, жители которых сходились редко, только на  игрища
(религиозные праздники), то могли ли они иметь место в городах, где нес-
колько родов жило на одном месте, где, следовательно, не могло быть  та-
кой разрозненности, особности между ними - напротив, сношения беспрерыв-
ные? Здесь при беспрестанном столкновении молодых людей обоего  пола  из
разных родов было невозможно для последних удерживать своих девушек  для
себя и давать поводы к похищениям, которые долженствовали  быть  чрезвы-
чайно часты, вести к ежедневным ссорам между соседями; напротив, старши-
нам родов даже во взаимных борьбах часто могло  быть  выгодно  скреплять
свои отношения к другим родам взаимными брачными связями между их и сво-
ими членами. Здесь, в городах, необходимо должен  был  произойти  обычай
сватовства, брачный обычай; по выражению летописца,  браки  должны  были
заключаться с согласия родственников невесты. Как  же  они  заключались?
Разумеется, условия должны были зависеть от  старшин,  обязанных  блюсти
выгоды рода; естественно, что обычай давать вено, или цену за  вывод  из
рода, мог долго иметь место: нужда была на стороне  жениха,  на  стороне
его рода, а не на стороне рода невесты, для которого  девушка  не  могла
быть лишнею. Но, с другой стороны, плата за содержание, при обычае  вза-
имных браков между членами разных родов  с  согласия  последних,  теряла
свое значение: если род отпускал девушку в чужой род, то в то  же  время
он имел возможность приобрести жен для своих членов из чужого рода; нап-
ротив, здесь, в городах, где браки заключались с согласия  родственников
невесты, давался простор чувству  родительской  привязанности,  которая,
простираясь одинаково на сыновей и дочерей, требовала, чтоб и  последние
не исключались из наследства и, выходя из рода, брали свою часть,  кото-
рая давала им возможность лучшего существования  в  чужом  роде;  отсюда
происхождение  приданого;  в  городах   близость   поддерживала   тесные
родственные отношения между родами, вошедшими в связь посредством  брака
своих членов; привязанность отца к дочери поддерживалась частыми  свида-
ниями, отец получал возможность наблюдать за поведением новых родных от-
носительно дочери, за ее выгодами; дочь не выходила из  рода,  но  расп-
ространяла род, привязывая к своему старому роду  еще  новый  род  мужа;
произошло явление, которое увидим после в отношениях между князьями  Рю-
риковичами и которое, без сомнения, имело место  и  в  других  родах,  а
именно: племя дочери, сестры стало сравниваться с племенем сына,  брата,