обретают силу материальную, а потом и начатки образованности  христианс-
кой, и таким образом получают над финскими племенами материальное и  ду-
ховное преимущество, пред которым те и должны были  преклониться.  Можно
сказать только одно, что славянское племя воспиталось при более  благоп-
риятных природных обстоятельствах и, уже окрепнув на юго-западе, явилось
среди финнов на северо-востоке. По нашему  летописцу  видно,  что  финны
имели города, подобно славянам, подобно  последним  терпели  от  родовых
усобиц по изгнании варягов, вследствие чего вместе  с  ними  и  призвали
князей; в скандинавских преданиях финны  являются  искусными  кузнецами,
финские мечи славятся на севере. От этих  оседлых  промышленных  финнов,
соседивших с славянами и союзных с ними,  должно  отличать  северных  их
соплеменников, лапонцев, которых, как видно, суровая природа  остановила
на низшей ступени человеческого развития, и теперь в характере собствен-
ных финнов и лапонцев замечается такое же различие, как между  мужеством
и детством. Бесспорно, последних разумеет Тацит, когда  описывает  образ
жизни финнов, когда говорит об их изумительной дикости, гнусной  скудос-
ти: нет у них ни оружия, ни лошадей, ни домов; пища у них - трава, одеж-
да - кожи, ложе - земля; вся надежда их в стрелах, которые по недостатку
железа заостриваются костями; охота питает мужей и жен. Детям нет друго-
го убежища от зверей и непогоды, кроме  шатров,  кое-как  сплетенных  из
древесных ветвей - сюда возвращаются с  охоты  молодые,  здесь  отдыхают
старики. Но вести такой образ жизни, продолжает Тацит, они считают  бла-
женнее, чем трудиться на поле, строить дома, с надеждою и страхом  смот-
реть на свои и чужие имущества. Безопасные от людей, безопасные  от  бо-
гов, они достигли самого трудного - отсутствия желаний. Здесь нельзя  не
обратить внимания на слова Тацита о том, что финны считают себя  блажен-
ными и достигли самого трудного - отсутствия желаний; эти слова объясня-
ют нам происхождение сказки о блаженных гипербореях:  мыслители  древних
образованных народов, утомившись волнениями жизни, проистекавшими от ни-
чем неудовлетворимых страстей человека-язычника, любили с завистью оста-
навливаться на диких народах, у которых почти нет никаких желаний, кото-
рые не могут ни много приобретать, ни много терять и потому не подверже-
ны мучительным колебаниям между страхом и надеждою, не боятся ни  людей,
ни богов; у Геродота боги завидуют человеческому благополучию  и  потому
не допускают ему продолжаться.
   В жалком виде представляется нам быт финских племен, живущих к югу от
Финского залива; слабости духовной у этих племен соответствует  слабость
тела, соединенная, однако, с высшею степенью нечувствительности ко внеш-
ним впечатлениям; ни один из европейских народов не обнаруживает так ма-
ло духовного напряжения, не является так забитым; эстонец, например, от-
личается резко от своих соседей - русских и латышей тем,  что  вовсе  не
поет, пляска ему почти неизвестна. Неблагоприятные исторические  обстоя-
тельства, могшие иметь вредное влияние на развитие  этого  племени,  нам
известны, но сколько сама природа  племени  содействовала  этим  обстоя-
тельствам, решить трудно.
   В тесной связи с славянскими племенами на западе находилось племя ли-
товское, игравшее важную роль в нашей истории и потом вошедшее в  состав
Русского государства. К литовскому племени принадлежали древние  пруссы,
голяды, судены, корсь и нынешние литовцы и латыши. Из многих  исследова-
ний о литовском племени и языке, о сродстве их с соседними  племенами  и
языками, оказывается достоверным только то, что  славяне  и  литовцы  из
всех индоевропейских племен суть самые ближайшие друг к другу, и что ли-
товское племя с незапамятных пор обитало в настоящих своих жилищах.  Это
давнее и постоянное пребывание на одних местах, уединение,  которым  ли-
товское племя было обязано природе своей страны, непривлекательной  и  с
трудом доступной, дали ему возможность развить свою  особую  религиозную
систему и строго подчинить ей свой быт. Этим литовское племя  отличается
от родственных племен - славянского и германского, которые история  зас-
тает в движении, в беспрестанном столкновении с чуждыми народами и госу-
дарствами, что препятствовало им утвердить свой религиозный быт на проч-
ных основах, а когда получили они к тому возможность, то уже подверглись
влиянию образованнейших народов и должны были принять другую, высшую ре-
лигию. Германское племя  только  в  отдаленной  Скандинавии,  славянское
только на берегах Балтийского моря могли выработать для себя  более  или
менее прочные формы религиозного быта, чем и объясняется упорное  сопро-
тивление, встреченное здесь христианством.
   У литовского племени подле князей мы видим жрецов с обширным влиянием
и кругом деятельности; князь (Rikgs) ведал военные дела, все что относи-
лось к внешней защите страны и  к  сохранению  внутренней  безопасности;
верховный жрец (Криве) заведовал не только делами богослужебными,  но  и
судебными, был верховным судьею и нарядником. Уставы, обычаи  литовского
племени, сходные в главном с уставами и обычаями других соседних племен,
славянских и германских, разнятся от последних тем, что проникнуты рели-
гиозным началом, истекают из него: так, например, мы видим, что у литов-
цев, точно так как у германцев, отец семейства имел право убивать  своих
больных или увечных детей, но у литовцев этот обычай освящен был религи-
озным основанием: "потому что слуги литовских богов должны  не  стенать,
но смеяться, потому что бедствие человеческое причиняет скорбь  богам  и
людям". На том же основании дети имели право  умерщвлять  престарелых  и
больных родителей; человеческие жертвы дозволялись и оправдывались: "Кто
в здоровом теле захочет принесть в жертву богам себя или своего ребенка,
или домочадца, тот может сделать это беспрепятственно, потому что, освя-
щенные через огонь и блаженные, будут они веселиться вместе  с  богами".
Большая часть верховных жрецов оканчивали свою жизнь добровольным сожже-
нием для умилостивления гнева богов; эти литовские воззрения или,  лучше
сказать, воззрения, общие всем соседним племенам, но сохранившиеся у ли-
товцев в большей определенности и связи,  имели  влияние  на  германский
обычай приносить в жертву князей во время общественных бедствий;  уже  в
христианские времена был обычай у германских и славянских  племен  обви-
нять князей и церковные власти в общественных бедствиях.  Женщины  также
страдали в подобных обстоятельствах: литовцы прежде  всего  отделывались
от них во время голода, а финны при своей наклонности к суеверию  припи-
сывали чародейству женщин непосредственное участие в  произведении  пос-
леднего. Если женатый человек будет уличен в связи  с  девицею,  то  его
должно отдать псам на съедение, потому что он наругался над богами,  жи-
вущими в состоянии супружества и девства. Безбрачие было необходимым ус-
ловием для Криве и для всех подчиненных ему жрецов; женщина была,  види-
мо, унижена, исключена из сообщества с мужчинами.
   Из литовских племен очень рано вошли в состав русских владений голяди
или голядь, жившие по рекам Протве и Угре, замешанные среди племен  сла-