так, чтобы действия, выполняемые  механически  ("неосознанно") действительно
служили  биовыживанию,  так  как случайно  импринтированные  в  этом контуре
рефлексы не всегда надежны.
     Механическая  природа  контура  биовыживания  играет  ключевую  роль  в
промывании мозгов. Для  создания нового импринта жертву необходимо свести  к
младенческому состоянию, т. е. состоянию, в котором уязвим первый контур.
     Как  отмечалось в  предыдущей главе,  армия  начинает  этот  процесс  с
повестки,   которая  сообщает  субъекту,  что  его  тело  с  этого   момента
принадлежит не ему, а правительству. Симбионская Армия Освобождения, которой
были необходимы более  быстрые изменения, начала  обращение  Патти  в  Таню,
наведя  на  нее оружейный ствол,  однако  сообщение  было  тем же: "С  этого
момента мы можем делать  с твоим  телом все,  что захотим". Биовыживательные
инстинкты первого контура, таким образом,  закрепляются на подчинении  тому,
кто  обладает этой  огромной властью, -- точно так же, как маленький ребенок
учится закреплять свой контур биовыживания на родителях.
     Пребывание Патти в  багажнике машины (после того, как на  нее направили
оружие)  --  классическая  ритуальная  смерть,   предшествующая  ритуальному
рождению; внутренние  очертания багажника чем-то даже напоминают материнскую
утробу.  Когда  багажник  открыли,  Патти заново родилась  в  новом  туннеле
реальности, принадлежащем ее похитителям. Подобным образом там, где в чистом
виде сохраняются самые древние  формы  масонской  инициации  (см., например,
Ритуал  Большого  Адепта в  "Полной  системе  магии  Золотой  Зари"  Израэля
Регарди),   кандидата   бросают   в  колодец,   а   затем   "поднимают"  как
новорожденного  Вольного  Каменщика.  Полное погружение --  форма  крещения,
предпочитаемая  протестантами-фундаменталистами,  --  стремится  к этому  же
эффекту.  Но в крещении уже нет того настоящего беспокойства, которое делало
традиционное масонство и САО такими эффективными средствами изменения мозга.
     Все  промыватели  мозгов  обладают эмпирическим знанием (в  большинстве
случаев даже не будучи  знакомы  с восьмиконтурной  моделью  сознания  Лири)
того,  что  оральный  контур биовыживания  нуждается  в  связи  с  объектом,
которому  можно  приписать  материнские  функции.  Чтобы  усилить  панику  и
импринтную  уязвимость  субъекта,  после   того,  как  он  попадает  в  руки
промывателей  мозгов (американской  или Симбионской армии, "тайной  полиции"
или какой-либо еще организации), его изолируют от всего, с чем у него прежде
была  подобная связь.  Призывника посылают  в учебный лагерь и на  несколько
недель  или  месяцев  лишают  его возможности  видеть  любимых  людей (жену,
девушку,  родителей   и  т.  д.).  Политического  заключенного   бросают   в
подземелье.  Патти Херст  была закрыта  в  чулане сразу же после  того,  как
произошло ее "второе рождение" из багажника автомашины.
     Эксперименты по изоляции, проведенные морской пехотой США, д-ром Джоном
Лилли и другими  исследователями, а также свидетельства моряков,  переживших
кораблекрушение,  которые обобщает Лилли  в  "Подражаниях Богу", показывают,
что  для возникновения галлюцинаций  требуется всего несколько  часов полной
изоляции. Эти  галлюцинации, как и галлюцинации,  возникающие  после  приема
психоделических наркотиков, свидетельствуют о разрушении прежних импринтов и
усилении уязвимости к новым.
     Необходимость  в  привязывании  контура  биовыживания  к кому-либо (или
чему-либо)  иллюстрируется случаем  с  жирафом,  который импринтировал  джип
охотника в  качестве заме нителя матери. Точно  так же  дети,  выросшие  без
сестер  и братьев, особенно в  удаленной  сельской местности, часто  создают
себе  воображаемых  товарищей  по   играм,   которые,  однако,  могут  стать
достаточно "реальными", чтобы  напугать родителей и заставить их подозревать
психическое  расстройство. Приводимые  д-ром  Лири  свидетельства моряков  и
исследователей,  побывавших  в  изоляции,  показывают,  что  подобного  рода
"проводники",  "собеседники"   или   "ангелы-хранители"   достаточно  быстро
появляются  и  у  взрослого, как только он лишается  возможности нормального
социального  контакта.  Они также  быстро  приходят  к тем, кто  находится в
загадочном состоянии,  называемом  "околосмертным опытом"  или  "выходом  из
тела" (например, когда сердце останавливается на операционном столе).
     Первое  человеческое  существо,  которое  субъект  видит  после   такой
изоляции, легко может быть избрано им в качестве заменителя матери или отца.
Это объясняет, почему у людей, попавших в заложники к террористам (например,
пассажиров  захваченного   самолета),  часто   развивается  "парадоксальная"
симпатия  к  тем,  кто  угрожает  им смертью.  Это  также объясняет,  почему
призывник  начинает видеть  в своих похитителях не только захватчиков,  но и
защитников, а  также почему подвергнутая промыванию  мозгов жертва  начинает
угождать, благодарить и, в конце концов, "уважать" промывателя мозгов.
     В любом случае,  так как контур биовыживания связан с питанием, те, кто
доставляет пищу, становятся вероятными объектами  привязывания. Политический
заключенный,  призывник,   заложник   террориггов  --  все  они  в  процессе
регулярного кормления понемногу привязываются  к тем, кто держит их в плену.
В   неявной  форме  это  присутствует  в  различных  религиях  (но  уже  без
запугивания, которое  создает настоящую импринтную  уязвимость): за ритуалом
крещения-возрождения следует трапеза-причащение.
     Варианты этих методик  могут применяться  даже к  тем,  кто  попадает в
среду  промывания  мозгов  добровольно, как  это  было  в  "Народном Храме",
"Семье"   Мэнсона  и  других   подобных   организациях.  Как  только  жертва
оказывается на территории
     общины, первый  шаг  -- это  ее изоляция, обрыв всех  связей  с внешним
миром  и  его конфликтующими  туннелями реальности. В  то  же  время  быстро
создается   атмосфера   родительской   любви  и   защиты   (так   называемая
"бомбардировка любовью") и подается пища.
     Независимо от того, добровольно ли субъект попадает в эти новые условия
или  его похищают  (или арестовывают, как  в полицейских государствах), цель
следующего этапа обработки -- сломать его эмоционально-территориальные
импринты  второго  контура.  Это  значит,  что  субъекта  продолжают кормить
(поддерживать оральную зависимость первого контура)  и  в то же время  всеми
возможными  способами  атакуют  его  эго  второго  контура. Последовательное
сравнение  приемов  "синаноновских  игроков" и,  например, сержанта учебного
лагеря армии  США  выявит удивительное сходство: в  сущности,  на  все  лады
повторяется одно и  то же: "Ты совершенно неправ. Мы совершенно правы. Очень
маловероятно,  чтобы  такой неправый, как ты, когда-либо стал  правым, но мы
постараемся  тебя  переделать".  Конечно  же,  широко используется  анальный
словарь территориального статуса. Идеальный субъект должен почти забыть свое
имя и быть готовым отзываться на окрик "Эй, ты, задница!".
     Чувство  "Низшего  Щенка"  может  быть  усилено  периодическими  дозами
настоящего страха. "Страх  -- великий  учитель" -- одно из любимых изречений
Чарли Мэнсона.  В  коммунистических  странах (как  показано в замечательном,
правдивом фильме  Коста-Гравы "Исповедь") любимый  трюк  промывателей мозгов
состоял в том, чтобы вывести субъекта из камеры,  провести в тюремный двор и