все еще трудился в мастерской, где строились лодки.
  Мастерская представляла собой длинное строение, выходящее к большой реке,
причем со стороны реки оно было полностью открыто. В помещении стояли
штабеля досок и толстых тяжелых бревен. Примитивные орудия труда висели на
стенах и в беспорядке валялись на полу. Видимо, я доживал свои последние
дни. Со мной была моя трехлетняя застенчивая внучка. Я рассказывал ей, для
чего нужен каждый инструмент, и показывал на только что законченной лодке,
как им работать, а она пугливо выглядывала из-за борта челна.
  В тот день я взял внучку и вышел с ней покататься на лодке. Мы
наслаждались спокойным течением реки, как вдруг поднялись высокие волны и
опрокинули нашу лодку. Нас с внучкой разнесло водой в разные стороны. Я
боролся с течением, изо всех сил стараясь схватить внучку, но стихия была
быстрее и сильнее меня. В бессильном отчаянии глядя, как тонула малышка, и
я перестал бороться за собственную жизнь. Я помню, как тонул, страдая от
чувства вины. Ведь это я затеял прогулку, в которой моя любимая внучка
нашла свою смерть.

                              ЖИЗНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
                       ГРОЗНЫЙ ОХОТНИК ЗА МАМОНТАМИ

  В следующей своей жизни я был с людьми, которые с отчаянным азартом
охотились на косматого мамонта. Я обычно не замечал за собой особой
прожорливости, но в тот момент никакая дичь помельче не удовлетворила бы
мой аппетит. В состоянии гипноза я все-таки заметил, что все мы отнюдь не
были упитанными и пища нам действительно была необходима.
  На нас были наброшены звериные шкуры, причем так, что они закрывали
только плечи и грудь. Они мало защищали нас от холода и почти совсем не
прикрывали гениталий. Но это нас нисколько не беспокоило - когда мы
сражались с мамонтом, мы забывали о холоде и приличиях. В небольшом ущелье
нас было шестеро, мы забрасывали мощное животное камнями и палками.
  Мамонту удалось схватить одного из моих соплеменников хоботом и одним
точным и сильным движением раздавить ему череп. Остальных охватил ужас.

                                ЖИЗНЬ ПЯТАЯ
                       ГРАНДИОЗНАЯ СТРОЙКА ПРОШЛОГО

  К счастью, я отправился дальше. В этот раз я очутился среди огромной
стройки, которой были заняты массы людей, в исторической обстановке начала
цивилизации. В этом сне я был не царем или хотя бы монахом, но всего лишь
одним из рабочих. Я думаю, что мы строили акведук или сеть дорог, но не
уверен в этом, потому что с того места, где я находился, нельзя было
увидеть всю панораму строительства.
  Мы, рабочие, жили в расположенных рядами домах из белого камня, между
которыми росла трава. Я жил с женой, мне казалось, что я живу здесь многие
годы, потому что место было хорошо знакомо. В нашей комнате было
возвышение, на котором мы лежали. Я был очень голоден, а моя жена буквально
умирала от недоедания. Она тихо лежала, исхудавшая, истощенная, и ждала,
когда в ней угаснет жизнь. У нее были черные, как уголь, волосы и выпуклые
скулы. Я чувствовал, что мы вместе прожили хорошую жизнь, но недоедание
притупило наши чувства.


                               ЖИЗНЬ ШЕСТАЯ
                        БРОШЕННЫЙ НА СЪЕДЕНИЕ ЛЬВАМ

  Наконец я попал в цивилизацию, которую смог узнать,- в Древний Рим. К
сожалению, я не был ни императором, ни аристократом. Я сидел в львиной яме
и ждал, когда лев отгрызет мне руку забавы ради.
  Я наблюдал за собой со стороны.
  У меня были длинные огненно-рыжие волосы и усы. Я был очень худым, и на
мне были надеты только короткие кожаные штаны. Мне было известно мое
происхождение - родом я был из местности, которая сейчас называется
Германией, где меня захватили в плен римские легионеры в одном из своих
военных походов. Римляне использовали меня как носильщика награбленных
богатств. Доставив их груз в Рим, я должен был умереть ради их развлечения.
Я видел себя с устремленным вверх взглядом на людей, обступивших яму.
Наверное, я просил у них пощады, потому что за дверью рядом со мной ждал
голодный лев. Я чувствовал его силу и слышал рев, который он испускал в
ожидании трапезы.
  Я знал, что сбежать невозможно, но, когда открыли дверь ко льву, инстинкт
самосохранения заставил меня искать выход. Точка зрения в этот момент
изменилась, я попал в это свое тело. Я слышал, как подняли решетку, и
видел, как лев направляется ко мне. Я попытался защититься, подняв руки, но
лев бросился на меня, даже не заметив их. К удовольствию публики, которая
визжала от восторга, животное сбило меня с ног и прижало к земле.
  Последнее, что я помню,- это как я лежу между львиными лапами, а лев
собирается своими могучими челюстями раздавить мне череп.


                               ЖИЗНЬ СЕДЬМАЯ
                           ИЗЫСКАННОСТЬ ДО КОНЦА

  Следующей моей жизнью была жизнь аристократа, и притом снова в Древнем
Риме. Я жил в красивых, просторных комнатах, залитых приятным сумеречным
светом, распространяющим вокруг себя желтоватое сияние. Я в белой тоге
возлежал на ложе, по форме напоминающем современный шезлонг. Мне было
примерно сорок лет, у меня были животик и гладкая кожа человека, который
никогда не занимался тяжелым физическим трудом. Я помню чувство
удовлетворения, с которым я лежал и смотрел на своего сына. Ему было лет
пятнадцать, волнистые, темные, коротко подстриженные волосы красиво
обрамляли его перепуганное лицо.
  "Отец, зачем эти люди ломятся к нам?" - спросил он меня.
  "Сын мой,- отвечал я.- На это у нас есть солдаты".
  "Но, папа, их там много",- возразил он.
  Он был настолько перепуган, что я решил встать, скорее из любопытства,
чтобы посмотреть, о чем он говорит. Я вышел на балкон и увидел горстку
римских воинов, которые пытаются остановить огромную возбужденную толпу. Я
сразу понял, что страх моего сына небеспричинный. Взглянув на сына, я
понял, что внезапный испуг можно прочесть и на моем лице.
  Это были последние сцены из той жизни. Судя по тому, что я почувствовал,