прибытие в Митаву -- Рюккер нах хаузе 51.
     О  получении  этого  моего  письма  прошу  немедленно  сообщить мне  по
телеграфу, а также сообщить насчет денег. Для того, чтобы я знал, что именно
это письмо получено, прошу упомянуть в телеграмме слово "Вертпакет".
     Благодаря работе  Антанты сейчас  мы  настолько стеснены  в работе, что
приходится все делать конспиративно. О том, что у  капит[ана] Непорожного на
Карлсбад, 5 был обыск, Вам,  наверно, уже  известно. Я  не знаю,  какие шаги
предприняты  по  этому  поводу  капитаном,  но   думаю,  что   следовало  бы
протестовать  официально  от имени армии,  т[ак]  к[ак] кап[итан] Непорожный
ведь  является  оф[ициальным] представителем  армии  в  Берлине  и не  может
подвергаться такому  обращению со стороны тайной герм[анской] полиции.  Если
успею  получить  завтра  донесения  Мор[ского] агенства, то  приложу  их,  в
противном случае отправлю потом. Еще раз, многоуважаемый господин полковник,
покорнейше прошу  Вас  немедленно  дать  мне ответ, т[ак]  к[ак]  весь успех
заключается в срочности.
     Искренне уважающий Вас подпор[учик] Эбергардт.
     Копия
     51. Подпоручик Попов -- Бермонту-Авалову
     Берлин, 18 октября [1919 года], 14 часов
     В[есьма] секретно и подлежит уничтожению.
     Дорогой и обожаемый командир.
     С  большим  волнением  и  радостью  получаю  сведения  о  Вашем  первом
выступлении на арену чести  и славы, во имя спасения  нашей  Родины. От всей
души имею  честь поздравить  Вас с священным походом  против врагов Единой и
Неделимой России и молю Бога, чтобы он даровал нам победу и открыл дорогу на
красный Петроград, где нас ждет смерть и счастье Родины...
     Сегодня  в  немецких  войсках есть сообщения,  что  Петербург уже  взят
войсками  Юденича. Публика к этим  сведениям  относится сдержанно, считая их
тенденциозными. Так, сегодня распространился газетный слух, что союзный флот
бомбардирует окрестности  Риги  и  нанес чувствительное опустошение  в рядах
Ваших  войск.   Вчера  передавали,  что  союзники   поставили  ультимативное
требование  очищения окрестностей  Риги  и  бомбардировка  --  репрессии  за
неисполнение ультиматума.  Германское общественное мнение на  Вашей стороне.
"Поход на  Ригу --  поход на Антанту", вот  как  объясняют немцы Вашу боевую
операцию.  Многих удивляет, почему Вы до сих пор не заняли Ригу со своей 120
000  армией.  Многие восхищаются  полк[овником]  Вырголичем, который,  заняв
окрестности Шавли, объявил их сразу русской территорией. То же самое ожидают
и от Вас. Тактику германского правительства к прибалтийскому  вопросу трудно
выразить точно.  Правительство, напуганное  блокадой  и  другими репрессиями
Антанты, мечется и, по-видимому,  не  знает, что и  делать. Левые круги то и
дело осаждают  правительство и  рейхстаг  запросами  о  принятых  мерах  для
удаления войск из Курляндии. Также настаивают о закрытии нашего вербовочного
бюро. Правительство, конечно, сулит им обещания и больше ничего... На днях у
нас в бюро был обыск.  Три немецких солдата и один австриец донесли в тайную
полицию, что мы вербуем немцев  и отправляем их в советскую Россию. По этому
доносу  полиция  и   сделала   "поверхностный"  обыск   и,  конечно,  ничего
существенного не  нашла, а на прощание  заявили: "Все  же  мы  докажем,  что
вербуете  немцев".  Относительно  вербовки  русских  они  не   заикнулись  и
устраивали вид, что это их не интересует.
     Много  шумихи  подняла  история  с ген[ералом]  Бискупским.  Его  имя и
образование в Берлине  "Западного  русского правительства"  ставят в связи с
Вашим именем. Короче говоря -- дескать,  генерал Бискупский Ваш ставленник и
"Западное  правительство"  в  Берлине  сформировано  по  Вашему  приказанию.
Следовательно,  торговая  конвенция с каким-то  представителем фирмы  Морган
произведена по  Вашему указанию. Особенно вычислением  виновности занимались
газеты -- "Фрейгейт" и "Голос России" 52.
     В последнее время в Берлине существовал "политический салон" во главе с
г[осподи]ном  Реммер[ом]. Вокруг имени  этого  "салона",  в  частности  -- о
г[осподи]не Реммер[е],  создавались целые  легенды.  Насколько правдоподобны
они, я не смею указывать их  в том виде, в каком они муссируются в различных
кулуарах.  Некоторые  лица,  состоящие  близко  у  Реммера,   передают,  что
г[осподи]н  Реммер не только "покровительствовал" ген[енералу] Бискупскому в
его проделках, но и тайно поддерживал связь с ген[ералом] Юденичем, которому
периодически писал доклады и посылал через какого-то офицера высокого роста.
В докладах он подчеркивал "недостатки" курса Вашей  политики  и  обрисовывал
"настоящее положение вещей".
     В   его  "салоне"  часто  бывали   Бискупский,  Зякин,  др[угие]  члены
пресловутого  "Западного правительства". Все  действия  и  распоряжения были
"секретные". Бумаги не зарегистрировались и отсылались без копии. Даже очень
близкие Ваши друзья не имеют никакого доверия к особе г[осподи]на Реммера, а
другие  открыто  говорят,  что  он  большой  руки   "авантюрист",   которому
безразлично, какому Богу служить, и который меняет свои привязанности так же
легко, как перчатки.  Лично  я  г[осподи]на Реммер[а]  не  знаю  и не берусь
судить о его действиях. Жили в "салоне" больше чем с комфортом. Уверяют, что
даже личные счета на костюмы оплачивались из казенных сумм и т.д.
     Некоторые Ваши друзья не находят целесообразным опровержение  графа фон
дер  Палена о  непричастности  к "Берлинскому Западному  правительству", чем
ген[ерал]  Бискупский как  будто бы ставится вне  закона за свои  "торговые"
операции, и,  возможно,  германское  правительство найдет  нужным  задержать
ген[ерала] Бискупского, что якобы поставит Вас в щекотливое положение, т[ак]
к[ак] у генерала есть  бумага  с  Вашей  подписью,  разрешающая формирование
Западного   правительства,  каковую   генерал  всегда  может   предъявить  в
доказательство законного формирования правительства.
     Поручик  Савченко,  который  с настоящим  транспортом  едет  в  Митаву,
передает,  что против капитана Непорожнего,  против меня  и  др[угих] лиц  в
Берлине  существует   какой-то   заговор,   [устроенный]   якобы   латышами,
правдоподобность  чего  пока  остается  в  неизвестности. Меры  к  выяснению
приняты.  Лично  поручик Савченко  не  внушает  доверия,  возможно,  что  он
латышский  наемник  и   едет  в   Митаву  с  целью  разведки.   Н[ачальни]ка
контрразведки армии я ставлю в известность для наблюдения за ним.
     Податель письма  --  поручик князь Ухтомский,  н[ачальни]к эшелона.  Из
военнопленных, кадровый офицер, с женой. Долгое пребывание в плену, скитания
и  всякие унижения подорвали его здоровье. Особенно несчастна его жена. Если
дольше здесь еще они побудут, то обречены на гибель. Было бы преступлением и
позором, если бы допустить их к преждевременной смерти, постольку посылаю их
к Вам, зная  Ваше отзывчивое сердце. Для строя князь пока  не годен и, кроме
того,  имеет  некоторые странности,  но  со  временем они  пройдут,  все это
налетное, плоды пребывания в плену.
     Вербовку  продолжаю  по-прежнему.  Делаю  все  возможное  для  большого
транспортирования. Немцев и австрийцев больше не вербую, иначе погибнет  все