С ним вошел мальчик, ничем на него не похожий, очень бледный, бледный до синевы, с иссиня-черными длинными глазами, с пухлыми влажными губами.
     Коротыш подошел ближе. Остановился, переваливаясь с ноги на ногу. Ибн Халдун ему сказал:
     - Чтоб хозяин твой скорей шел на Прямой Путь. Там рабат перса. А как тому подворью названье, не знаю.
     - Перса? Я тот хан знаю.
     - Знаешь?
     - Я сызмала с караванами.
     - Что-то ты на араба не похож.
     - Меня на базаре купили. А откуда привезли на продажу, продавец запамятовал. Из добычи я. И потому мое имя - Добыча. Хорошо, а? Добыча! Лучше, чем прежде звали.
     - А как звали прежде?
     - Прежде? Никто не знает. Да не может быть, чтоб было лучше. Добыча! Вот это да!
     Добыча. Так переводится его имя - Ганимад.
     - Ну спеши, спеши. Передай мое слово хозяину.
     - И передам, и приведу. Без меня он туда дорогу не разглядит: я его так притулил, сам он оттуда не выберется. Сызмалу сюда хожу, как пророк Мухаммед! Слыхал? Он тоже сюда с караванами хаживал. Тоже небось торговать.
     Ибн Халдуну не понравилось такое братанье караванщика с пророком.
     - Ступай. Дела ладятся, пока быстро деются. Тогда скорей удаются.
     - Вот верно! - согласился Ганимад. - Тогда ладятся. Спешу. А?
     - Не забудь, что сказать.
     - Я? Я сто караванных дорог помню. Иные и не видны на земле, когда через пески. Я их, не глядя, помню. А тут и помнить нечего. Бегом приведу. На Прямой Путь.
     И обернулся к мальчику:
     - Посмотрел? Вот он и есть большой человек из Каира.
     Ибн Халдун заметил нездешний облик мальчика.
     - Чей он?
     - Мой. Покупка. Теперь ему имя Иса.
     - Откуда?
     - Когда я пошел хорошо жить - караваны вожу, везде всех знаю, - надумал себе купить мальчика, как прежде меня купили. Я знал, чего надо такому: помню, чего хотел себе, то и даю ему. А купил на том самом рынке, у самого того торговца, который прежде продал меня. Мальчик добыт пиратами на румском корабле. По-нашему не понимал. Купил его, и теперь я уже не один.
     - Святое дело - выкупать невольников.
     - Святое? Не знал. Купил, и вот он!
     Ганимад ушел, переваливаясь, отставляя широкий зад, привыкший к спине осла на долгих дорогах.
     Мальчик, оглядываясь на худощавого белобородого старца, последовал за Ганимадом.
     Вскоре Ибн Халдун взял свою палочку, опаленную в очаге, кликнул Нуха и слуг и пошел к Сафару Али.
     Прошел через Дамаск. Жизнь смолкла. Люди нашумелись. Завоеватели наликовались. Напраздновались. Награбились. Завоеванные навопились. Наплакались. Кто уцелел, примолк. Погибшие еще лежали среди щебня. В городе становилось нехорошо.
     У ворот не оказалось хозяина: привратник сказал, что Сафар Али прихварывает, отлеживается у себя в маленьком закутке над воротами.
     Но тут же за воротами на каменном уступе под сводами сидел Бостан бен Достан. Ганимад не обманул: доставил купца быстро.
     Ибн Халдун, зорко оглянув двор, приметил уединенный угол и повлек туда за собой Бостан бен Достана.
     Прошли мимо прикрытых и мимо приоткрытых дверей, где в полутьме келий разные люди таились, жили настороже - прислушивались, приглядывались ко всему двору.
     Проходя, Ибн Халдун увидел воротца во второй двор, забросанный зеленовато-золотой соломой. На соломе стояли и возлежали незавьюченные верблюды, жуя пенящуюся жвачку.
     Резко свернув с пути, Ибн Халдун вовлек купца в этот двор, остановился между жующими, покряхтывающими, поревывающими верблюдами.
     - Я вас позвал.
     - Наконец-то!
     - Вы желаете уйти отсюда?
     - Некуда. Кругом заставлено.
     - Если в ту сторону, какую скажу?
     - Только б уйти! Куда?
     - Магриб.
     - Кто ж туда пустит?
     - А как пустят, пойдете?
     - А мой товар?
     - С товаром.
     - Для моих товаров лучше Магриба места нет!
     - Я вам помогал? Теперь ваш черед.
     - Пешком товара не вынесешь! А верблюдов моих давно отняли.
     - А вот эти?
     - Сытые скоты. Да ведь не наши!
     - А когда найдем?
     - Навьючусь и айда!
     Солома под ногами пружинилась, дышала. Они переступали с ноги на ногу.
     Бостан бен Достан забеспокоился.
     - И товар цел, и верблюды найдутся, и коней купим, и караванщик опытен, да кто ж выпустит?
     - Скажите твердое слово: мое дело первей, а ваше дело с товарами после того.
     - Только б выйти!
     - Путь буду открывать для моего дела.
     - Сколько ни ходит купец, а домой вернется. А дом - это Каир. А в Каире - это базар. А над базаром староста. А ему судья вы, господин! Разве могу вас обмануть?!
     - Верю. Посидите здесь, от чужих глаз с краю.
     Ибн Халдун вышел, словно никого с ним и не было. Прошел к воротам. Привратник показал ему ступеньки к Сафару Али.
     Перс привстал с узкой постели в темном углу.
     - О! Ко мне? Есть дело?
     - Дело не без выгоды.
     - В чем оно, господин?
     Ибн Халдун плотно притворил за собой дверцу. В келье свет померк. Оба присели возле узкого окна. В окно видна улица перед воротами, там непринужденно расселись слуги Ибн Халдуна вперемежку с людьми Бостан бен Достана.
     Это не понравилось историку:
     "Не распускали б зря языки!.."
     Но уходить туда, к слугам, чтоб постращать их, было не время.
     Ибн Халдун, косясь на окно, медлил.
     Перс повторил:
     - В чем же суть?
     - Вы налюбовались на ту медяшку. Наигрались ею.
     - Люблю играть.
     - Время ее продать, пока есть цена.
     - Кому это?
     - Мне.
     - Я знаю, слыхал: вас отпускают домой. А когда отпускают, без всякой медяшки проводят до застав.
     - А вам она на что? Завоеватель уйдет отсюда. А без него ее сила сгинет: здесь останутся базары без товаров. Стены без хозяев. Мертвецы без могил. Вот и весь Дамаск. Идя до вас, на этот Дамаск нагляделся.
     - Дорого она стоит.
     - Сколько?
     - Завоеватель уйдет, цена ей станет не дороже воробья. А пока их здесь сила, ей цена тяжелее табуна лошадей.
     - Пересчитайте табун на золото.
     - Золото? Она дороже: мне она спасла мое золото. Без нее меня прикончили бы. А при ней даже по дому не шарили.
     - Легче отсчитать пригоршнями золото, чем пригнать сюда табун лошадей.
     - Когда золота много, а жить осталось мало, на что золото старику?
     - Чем же мне платить?
     - Цена ей... Для какого дела она нужна, то дело ей и цену определит. Вам ее не надо. Кому же ее надо?
     - Верному человеку.
     - Уйти от завоевателей?
     - Уйти прежде завоевателей. Впереди них.
     - Опередить их?
     - Опередить.
     - Им во вред?
     - Себе на пользу они бы сами послали!
     - Значит, во вред?
     Ибн Халдун промолчал.