Инок. Варлаамом в Киев, в Печерский м-рь, оттуда перешел в Острог к  кн.
Константину Острожскому, затем  поступил  в  школу  в  Гоще,  и  наконец
вступил на службу к кн. Ад. Вишневецкому, которому впервые и  объявил  о
своем якобы царском происхождении. Этот рассказ, повторенный  позднее  и
правительством царя Василия Шуйского, вошедший в большую  часть  русских
летописей и сказаний и  основанный  главным  образом  на  показании  или
"Извете" упомянутого Варлаама, был сперва всецело принят  и  историками.
Миллер,  Щербатов,  Карамзин,  Арцыбашев  отожествляли  Л.  с  Григорием
Отрепьевым. Из  новых  историков  такое  отожествление  защищают  С.  М.
Соловьев и П. С. Казанский - последний, однако, не безусловно. Уже очень
рано возникли сомнения  в  правильности  такого  отожествления.  Впервые
подобное сомнение было высказано в  печати  митроп.  Платоном  ("Краткая
церковная история", изд. 3-е, стр. 141);  затем  уже  более  определенно
отрицали тожество Л. и  Отрепьева  А.  Ф.  Малиновский  ("Биографические
сведения о кн. Д. М. Пожарском", М.,  1817),  М.  П.  Погодин  и  Я.  И.
Бередников ("Ж. М. Н. Пр.", 1835, VII, 118 - 20). Особенно важны были  в
этом  отношении  работы  Н.  И.  Костомарова,  убедительно   доказавшего
недостоверность "Извета" Варлаама. Костомаров предполагал,  что  Л.  мог
происходить  из  зап.  Руси,  будучи  сыном  или  внуком   какого-нибудь
московского  беглеца;  но  это  лишь  предположение,  не  подтвержденное
никакими фактами, и вопрос о  личности  первого  Л.  остается  открытым.
Почти доказанным можно считать лишь  то,  что  он  не  был  сознательным
обманщиком  и  являлся  лишь  орудием  в  чужих  руках,  направленным  к
низвержению царя  Бориса.  Еще  Щербатов  считал  истинными  виновниками
появления самозванца недовольных Борисом бояр;  мнение  это  разделяется
большинством  историков,  причем  некоторые  из  них  немалую   роль   в
подготовке  самозванца  отводят  полякам  и,  в   частности,   иезуитам.
Оригинальный  вид  приняло  последнее  предположение  у  Бицына  (Н.  М.
Павлова),  по  мнению  которого  было  два  самозванца:  один  (Григорий
Отрепьев) был отправлен боярами из Москвы в Польшу, другой - подготовлен
в Польше иезуитами, и последний-то и сыграл роль Димитрия. Это  чересчур
искусственное  предположение  не  оправдывается   достоверными   фактами
истории Л. и не было принято другими историками. То обстоятельство,  что
Л. вполне владел русским языком и плохо  знал  латинский,  бывший  тогда
обязательным для образованного человека в польском обществе, позволяет с
большой вероятностью предположить, что по происхождению Л. был  русский.
Достоверная история Л. начинается с появления его в 1601  г.  при  дворе
кн. Конст. Острожского, откуда он перешел в Гощу, в арианскую  школу,  а
затем к кн. Ад. Вишневецкому, которому и объявил о своем  якобы  царском
происхождении, вызванный к  этому,  по  одним  рассказам,  болезнью,  по
другим - оскорблением, нанесенным ему Вишневецким. Как бы  то  ни  было,
последний поверил Л., равно как и некоторые другие  польские  паны,  тем
более, что на первых же порах явились и русские люди,  признавшие  в  Л.
мнимоубитого  царевича.  Особенно   близко   сошелся   Л.   с   воеводой
сандомирским, Юрием Мнишеком, в  дочь  которого,  Марину,  он  влюбился.
Стремясь обеспечить себе успех, Л. пытался завести  сношения  с  королем
Сигизмундом, на  которого,  следуя,  вероятно,  советам  своих  польских
доброжелателей, рассчитывал действовать через иезуитов, обещая последним
присоединиться к католичеству. Папская  курия,  увидав  в  появлении  Л.
давно  желанный  случай   к   обращению   в   католичество   московского
государства, поручила своему нунцию в Польше, Рангони, войти в  сношения
с Л., разведать его намерения и, обратив  в  католичество,  оказать  ему
помощь. В начале 1604 года Л. в Кракове был представлен нунцием  королю;
17 апреля совершился его переход в католичество. Сигизмунд  признал  Л.,
обещал ему 40000 злотых ежегодного содержания, но официально не выступил
на его защиту, дозволив лишь  желающим  помогать  царевичу.  За  это  Л.
обещал отдать Польше Смоленск и Северскую землю и  ввести  в  московском
государстве католицизм. Вернувшись в Самбор, Л.  предложил  руку  Марине
Мнишек; предложение было принято, и он выдал невесте запись, по  которой
обязался не стеснять ее в делах веры и уступить  ей  в  полное  владение
Вел. Новгород и Псков, причем эти города должны были остаться за Мариной
даже в случае ее неплодия. Мнишек набрал  для  будущего  зятя  небольшое
войско  из  польских  авантюристов,  к   которым   присоединились   2000
малороссийских казаков и небольшой отряд донцов. С этими  силами  Л.  15
августа 1604 г. открыл поход, а в октябре  перешел  московскую  границу.
Обаяние имени царевича Димитрия и недовольство Годуновым сразу дали себя
знать. Моравск, Чернигов, Путивль в  др.  города  без  боя  сдались  Л.;
держался только Новгород-Северский, где воеводой  был  П.  Ф.  Басманов.
50000 московское войско, под  начальством  Мстиславского,  явившееся  на
выручку этого города, было на голову разбито Л.,  с  его  15000  армией.
Русские люди неохотно сражались против человека, которого многие из  них
в душе считали истинным царевичем; поведение боярства, которое Борис при
первых  вестях  о  Л.  обвинил  в   постановке   самозванца,   усиливало
начинавшуюся  смуту:  некоторые  воеводы,  выступая  из  Москвы,   прямо
говорили, что трудно бороться против прирожденного государя. Большинство
поляков, недовольных задержкой платы, оставило в это время Л., но за  то
к нему явилось 12000 казаков. В. И. Шуйский разбил 21 янв.  1605  г.  Л.
при Добрыничах, но затем московское войско занялось  бесполезной  осадой
Рыльска и Кром, а тем временем Л., засевший  в  Путивле,  получил  новые
подкрепления. Недовольный действиями своих воевод, царь Борис  послал  к
войску  П.  Ф.  Басманова,  перед  тем  вызванного  в  Москву  и   щедро
награжденного; но и Басманов не мог уже остановить разыгравшейся  смуты.
13 апр. умер внезапно царь Борис, а 7 мая все войско,  с  Басмановым  во
главе, перешло на сторону Л. 20 июня Л. торжественно  въехал  в  Москву;
провозглашенный перед тем царем Федор Борисович Годунов еще  раньше  был
убит посланными Л., вместе со своей  матерью,  а  уцелевшую  сестру  его
Ксению Л. сделал своей любовницей; позднее она  была  пострижена.  Через
несколько дней после въезда Л. в Москву обнаружились  уже  замыслы  бояр
против  него.  В.  И.  Шуйский  был  уличен  в  распускании   слухов   о
самозванстве нового царя и, отданный Л. на суд  собора,  состоявшего  из
духовенства, бояр и простых  людей,  приговорен  к  смертной  казни.  Л.
заменил ее ссылкой Шуйского, с двумя братьями, в галицкие  пригороды,  а
затем, вернув их с дороги, простил совершенно,  возвратив  им  имения  и
боярство. Патр. Иов был низложен и на  место  его  возведен  архиепископ
рязанский, грек Игнатий, который 21 июля и венчал  Л.  на  царство.  Как
правитель, Л., согласно всем современным отзывам,  отличался  недюжинной
энергией, большими способностями, широкими реформаторскими  замыслами  и
крайне высоким понятием о  своей  власти.  "Остротой  смысла  и  учением
книжным себе давно искусив", говорит о нем кн. Хворостинин и прибавляет:
"самодержавие выше человеческих обычаев устрояя". Он  переустроил  думу,