круглый холм  (по-нашему, батарея Раевского),  вооруженный страшным редутом
(он был страшен только по храброй обороне) с 21 пушкою.

С  фронта и  справа окружен этот  редут (т.  е. люнет) оврагами  и Колочею;
левая  сторона  его лежит  на  скате  длинного полого-широкого  возвышения,
которого  подошва защищается  тонким  оврагом и  ручьем, бегущим  в Колочу.
Гребень этого протяженного холма идет мимо фронта французской армии, утекая
к левому  русскому крылу до деревни  Семеновской. Здесь кончатся два отдела
русской  армии: войска  правого крыла  и центра  — это войска  Барклая. Тут
выдавшийся  пункт  вооружен  сильною  батареею,  прикрытою  ретраншементом.
Отсюда начинается войско Багратиона.

Гребень  высот,  уже  не   столько  значительных,  занимаемых  2-ю  армиею,
склоняется к Утице, где кончится собственно боевая линия русских. Два холма
с редутами  (т. е. три реданта) обороняют  фронт Багратиона. На краю левого
крыла есть еще Тучков 1-й с его отдельным корпусом и Московским ополчением.

Этот генерал  выставил на двух курганах  сильную артиллерию. Осмотрев таким
образом русскую  позицию, Наполеон тотчас понял  (совсем не трудно было это
понять), что слабейшее место на линии есть левое крыло.

«Евгений  будет осью!  —  воскликнул он.  — Бой  начнет  правое французское
крыло.  Сбив, что  встретит, оно  сделает поворот  налево и  пойдет громить
русскую линию, тесня и загоняя ее к правому ее крылу и потом в Колочу». Для
этого он велит поставить против левого русского крыла три батареи, каждую в
60 орудий, всего 180 пушек!





                                 26 АВГУСТА



В 2 часа пополуночи Наполеон стоял уже на тех высотах, где за день пред тем
было сражение.  Он окружил себя фельдмаршалами  и важно и громко рассуждал,
как и  откуда лучше  начать предстоявшее сражение. Ночь  была холодна. Даже
легкий утренник  охрусталил по местам увлажненную  землю. К рассвету густые
туманы  поднялись,  и в  6  часу  утра выступило  великолепное солнце.  Это
явление,  вероятно, навело  мысли Наполеона  на времена былые.  Он вспомнил
Вену, Моравию  и приветствовал подмосковное  солнце достопамятными словами:
«Это  солнце   Аустерлица!   (c'est  le   soleil  d'Austerlitz)».  На  всех
французских биваках ударили подъем, звуки барабанов прокатились по линии, и
армия взялась за ружье.  Полковники на конях стояли перед полками. Капитаны
читали перед ротами приказ:

«Солдаты!  Вот битва, которой  вы так  желали! Изобилие, отдых,  все выгоды
жизни,  скорое примирение  и слава  ожидают вас  в столице русской.  От вас
зависит  все получить,  всем  воспользоваться, только  ведите себя  как при
Аустерлице, Фридланде, Витебске, Смоленске. Сражайтесь так, чтоб позднейшие
потомки могли  с гордостию  сказать о каждом  из вас: «И он  был на великом
побоище  под стенами  Москвы!»  Этот приказ,  нарочно прочитанный  на таких
местах,  где лежало  много неубранных  русских тел,  воспламенил французов.

Теперь, когда  уже на роковой шахматной  доске Бородинского поля расставили
мы все  шашки и внимательно рассмотрели  положение линий и предстоящие ходы
обеих сторон,  прежде, чем перейдем к  рассказу о великой битве, представим
еще читателю беглый панорамический  взгляд на местность и некоторые моменты
сражения.  Делаем  это  теперь,  чтобы  после не  перерывать  уже  начатого
рассказа без особенной необходимости.





 БЕГЛЫЙ ПАНОРАМИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА МЕСТНОСТЬ И НЕКОТОРЫЕ МОМЕНТЫ БОРОДИНСКОГО
                                  СРАЖЕНИЯ



Предположим,  что один  из  французских художников  делал свои  заметки для
составления  панорамических  картин  Бородинского  сражения.  Он,  конечно,
избрал  серединный  пункт  во   французской  армии.  Станем  вместе  с  ним
где-нибудь   в  центре,   например,  против  деревни   Семеновской,  сперва
разрушенной,  потом сожженной.  Будем  смотреть по  порядку, вооружаясь  по
временам зрительною  трубою и переносясь иногда  с места на место мысленно.
Взгляните  вправо: вам  представляются  на краю  горизонта березовые  рощи,
разрезанные вьющеюся полосою: это  старая Смоленская дорога. По этой дороге
подвигался 5-й  корпус. Его вел Понятовский; в  нем были поляки. Теперь шли
они, может  быть, по той же  самой дороге, по которой,  ровно за 200 лет (в
1612 году), их прадеды и предки проходили к Москве от Смоленска. Но времена
переменились! Корпус Понятовского, как мы уже знаем, составлял край правого
крыла французского, сражался на краю левого русского.

Все силы и все усилия обратил неприятель на наше левое крыло, утолстив свое
правое.   Кутузов  отрядил   генерал-лейтенанта  Тучкова  1-го   на  старую
Смоленскую дорогу. Тучков стал  и отстаивал... Храбрый, мужественный, он ни
на минуту  не забывал, что стоит перед Москвою,  что дерется за Москву; что
Москва, этот сердечный город  империи, этот Иерусалим[3] Древней Руси, есть
град заветный, град сорока сороков церквей и соборов с золочеными главами и
куполами, со  множеством крестов,  несущихся воздушными городами  под самое
небо;  град,  красующийся на  семи  холмах,  занимающий пространство  целой
области, заключающий в себе целые города, и знаменитый исторический Кремль,
с  его зубчатыми  башнями,  святыми воротами;  град, где  древние  храмы от
древних  лет  вмещают  в  себя сокровища  верующих,  священные  опочивальни
честных мощей  угодников царя небесного и  длинные ряды гробниц, вместилище
целых поколений царственных владык земных; град, где сохранились еще терема
узорочные  и  светлицы  цариц  и царевен  русских;  где  иноземец глядит  с
любопытством  на  дворцы  императорские  (белые чертоги  царей)  и  дивится