развитию культурности и количества населения есть основа движения каждого
этноса" [63] - неверно, ибо реликтовые этносы отнюдь не агрессивны.
Заявление, что "выживают менее культурные этносы"[64], правильно только
отчасти, так как в ряде случаев наблюдается их гибель перед лицом более
культурного соседа, и уж совсем неприемлемо положение: "Чем сложнее
организация и выше форма специального приспособления, тем короче бытие
вида" (т.е. этноса)[65]. Наоборот, исчезновение этносов связано с
упрощением структуры, о чем пойдет речь ниже. И все-таки книга Широкогорова
для своего времени была шагом вперед, ибо расширяла перспективу развития
этнографии в этнологию. И то, что пишу я, вероятно, будет через полвека
переосмыслено, но это и есть развитие науки.

В отличие от С. М. Широкогорова, мы располагаем системным подходом,
концепцией экосистем, учением о биосфере и живого вещества (биохимической),
а также материалом о возникновении антропогенных ландшафтов в глобальных
масштабах, Все это дает возможность предложить более решение проблемы,
нежели это было возможно назад.

"СОСТОЯНИЯ" И "ПРОЦЕССЫ'

Совокупность приведенных фактов показывает, что система категорий,
положенных в основу концепции формаций, принципиально не применима к
этногенезу. Эта система фиксирует "состояния" общества, определяемые
способом производства, который, в свою очередь, зависит от уровня
производительных сил, иначе говоря - от техносферы. Эта система отсчета
весьма удобна при изучении истории материальной культуры, государственных
институтов, стилей в искусстве, философских школ, короче - всего, что было
создано руками людей. За последнее столетие она стала настолько привычной,
что ее стали механически переносить на анализ этногенеза, декларируя,
например, такие тезисы: 1) "этнос - социальная общность людей"[66], 2)
"этнос, как и класс, -не социальная организация, а аморфное состояние,
принимающее любую социальную форму - племени, союза племен, государства,
церкви, партии и т.д., и не одну, а одновременно нескольких".

Кроме того, рекомендуется "не смешивать этнос с биологическими категориями,
какими являются расы, и с различными видами социальной организации..."[67]
Если первое определение сразу же разбивается о приведенные выше примеры, то
второе заслуживает тщательного разбора, так как на базе этого, пусть
неосознанного мнения, строились и распадались империи, что, разумеется,
отражалось на судьбах подчиненных им народов.

Понятие "состояние" имеет место и в природе, и в обществе. В природе -
состояний четыре; твердое, жидкое, газообразной и плазменное. Переход
молекулы косного вещества из одного состояния в другое требует
дополнительной затраты энергии, равной скрытой теплоте плавления или
парообразования. Этот переход происходит небольшим рывком, причем процесс
обратим. В живом веществе биосферы такой переход связан с гибелью организма
и необратим. Это могло бы значить, что для организма есть только два
состояния: жизнь и смерть, но поскольку смерть есть уничтожение организма
как целостности, то называть этот момент перехода "состоянием" - нелепо.
Что касается жизни организма, то это тоже не "состояние", а процесс: от
рождения через зрелость и старость до смерти. Аналогом процесса жизни в
косном веществе является кристаллизация минералов и последующая их
метаморфизация в аморфные массы.

Исследуя "состояния" и "процессы", мы всегда применяем разную методику. Для
"состояния" - классификацию, по любому произвольно принятому принципу,
удобному для обозрения явления в целом. Для "процессов", особенно связанных
с эволюцией или формообразованием, необходима систематика, основанная на
иерархическом принципе-соподчинении сходных, хотя и не идентичных групп
разного ранга. Такова систематика Линнея, усовершенствованная Ч. Дарвином.
Иерархический характер системы органического мира обусловлен ходом и
характером эволюционных процессов, неотделимых от жизни и обязательных для
нее. Но как только жизнь замирает, возникает "состояние", более или менее
быстро разъедаемое воздействием среды, хотя бы последняя состояла из других
мертвых "состояний", также подверженных необратимой деформации. Значит, для
организма, в том числе человеческого, есть только один способ попасть в
"состояние" - стать мумией, а для этноса - археологической культурой.

Иное дело - техносфера и связанные с ней производственные отношения. Здесь
"состояния" есть. Из трактора легко сделать утиль, а из утиля - трактор.
Надо только затратить некоторую (увы, немалую) энергию. Есть "состояния" и
в социальной жизни. Ныне они именуются гражданскими состоянием и
регистрируются загсом. Раньше их называли сословиями (etat). В переносном
смысле можно назвать "состоянием" классовую принадлежность, но надо
помнить, что она - продукт производственных отношений и производительных
сил, т.е. тоже техносферы. Это состояние крайне неустойчиво. Воин, попавший
в плен, становился рабом, а сбежав, мог превратиться в феодала. Для
иерархического принципа в судьбе такого человека нет ни места, ни
надобности; здесь достаточно простой фиксации. Итак, смены социальных
состояний подобны (хотя и не идентичны) сменам природных состояний: они
обратимы и требуют для перехода из одного в другое вложения дополнительной
энергии. Но таков ли этнос? Можно ли, сделав усилие, сменить свою
этническую принадлежность? Видимо, нет! Но уже одно это показывает, что
этнос не "состояние" (тем более гражданское), а процесс.

Аберрация, питающая концепцию "состояния", связана с отсутствием у
наблюдателя исторической перспективы. Полное затухание процесса этногенеза
без посторонних нарушений укладывается в 1200-1500 лет, тогда как научный
сотрудник посвящает плановой теме года два, от силы - три. Поэтому минувшее
представляется ему калейдоскопом, без системы и закономерности, и он,
зафиксировав несколько изменений в ограниченном регионе и одной эпохе,
видит только скопище "состояний", не связанных друг с другом, а лишь
совпадающих по месту и времени. Так, до появления геоморфологии люди не
связывали наличие террас с эрозионной деятельностью текущих где-то внизу
рек, а горы считали вечными, чуть ли не изначальными формами рельефа. Увы,
все доказательства в науке действенны лишь при определенной степени
эрудированности оппонента. Даже гелиоцентрическая система Коперника-Кеплера
убедила лишь тех, кто в XVII в. достаточно знал астрономию, а открытие Г.
Менделя было повторено Де Фризом.