пользы. В частности, никто не вправе принуждать никого, даже и заключенного, к
труду; никто не вправе призвать никого на воинскую или государственную службу
против его воли.

Никто не вправе принимать решения о применении насилия по соображениям защиты
прав дееспособного (на момент принятия решения) лица иначе, как по его
обращению. Государство, однако, обязано защищать нарушенные права потерпевшего
лица и без его обращения в случае, если это лицо недееспособно или прекратило
существование.
6. Верховенство Хартии

Никто не вправе принимать законы или вести деятельность, противоречащие
настоящей Хартии.

Никто, в том числе и государство, не вправе заключать договоры и
присоединяться к организациям (даже и международным), если это налагает на
него обязанности, противоречащие настоящей Хартии.

Любое лицо может обжаловать в суд действия любых других лиц, в том числе и
государственных, в случае любого ущемления его прав, гарантированных Хартией.

Закон, нарушающий Хартию, отменяется по решению суда и перестает действовать с
момента принятия решения судом. При этом суд обязан определить обычные права
лиц, исчезающие с отменой закона, а также величину и порядок компенсации
государством отмены этих прав.






-------------------------------------------------------------------------------
                                   А.Липкин
ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПАТРИОТИЗМ: КУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ.


-------------------------------------------------------------------------------
Данный материал впервые был опубликован в составе сборника научных трудов
Института коммерческой инженерии
"Экономика, политика, общество. Новые реалии России", 1992 г.
-------------------------------------------------------------------------------
Нельзя возродить общество, не возродив его дух. В этом суть призыва к
ВОЗРОЖДЕНИЮ ПАТРИОТИЗМА, который все громче слышен сегодня. Каждое нормальное
общество живо "не хлебом единым" и имеет свои идеалы (для "прагматичного"
Запада это, например, идеал свободы, ради которого они готовы отдать жизнь).
Но что стоит за словами "патриот", национальное или религиозное "возрождение",
"национальное государство" и его "естественные границы"? Не разобравшись с
этими вопросами, нельзя адекватно понять происходящие в стране процессы и
возможные сценарии ее будущего развития.

Есть общинный "социал-патриотизм", в основе которого лежит деление на "наших"
и "не наших" (по принципу этнического происхождения, конфессиональной или
другой принадлежности), поиск врага и погром "не наших". Русский (украинец,
литовец,...) в этом случае рассматривается как прилагательное к той или иной
территории, институту, конфессии, этносу. Распространение русского
"социал-патриотизма" автоматически приводит к многократному усилению
антирусских "социал-патриотизмов" на Украине (чего, возможно, там некоторые
хотели бы) и в других республиках.

Альтернативой является либеральный патриотизм, основанный не на идее
великодержавия, не на новой "государственной религии", а вытекающий из
традиций российской культуры ХIХ - начала ХХ вв. Культуры, корни которой через
нестяжателей Оптиной пустыни тянутся к Сергию Радонежскому и Андрею Рублеву, а
плоды в культуры Европы, Америки, Японии. Эта культура нас вскормила и
сформировала российский тип личности, давший в конце ХIХ начале ХХ вв. образцы
русского писателя, художника, инженера, ученого, офицера, солдата, рабочего,
предпринимателя, высоко котировавшиеся во всем мире. За исключением
предпринимателя эти образцы (как образцы, наряду с другими), по сути, пережили
почти весь советский период и были дискредитированы в культуре лишь в конце
брежневского "застоя". Но и сегодня таких людей еще достаточно много.

Говоря о культуре и истории как основе либерального патриотизма, мы имеем в
виду главным образом светскую культуру и историю. Безусловно хорошо, что
православие и другие "мировые" религии освободились от внешнего гнета и
завоевывают новые души, но утверждение, что вера в Бога абсолютно необходима
для всех - несколько преувеличено. Не следует считать религию панацеей от всех
бед, и, избави Бог, превращать "мировую" религию в религию "государственную"
(как в древних восточных деспотиях). Популярный сегодня тезис, что "все наши
беды от потери веры в Бога" не выдерживает критики. "Комунистический атеизм" в
СССР был, на самом деле, не атеизмом, а характерной для XX в. формой
неоязычества (похожее явление имело место и в фашистской Германии). Но вряд ли
кто станет осуждать гуманистическую русскую литературу и культуру XIX - начала
XX вв., которые в значительной части, если не в основном, были сугубо
светскими (как и в Европе).

Другой вопрос (с виду терминологический, а на деле глубокий), который здесь
часто возникает - как следует называть эту культуру - российской или русской.
Если русской, то как быть с Гоголем, или "великим русским художником,
родившимся в бедной еврейской семье" - Левитаном и многими другими творцами
этой культуры. По-видимому, правильнее употреблять определение русский к
этносу, языку и связанным с ними особенностями. Светская же культура Нового
времени, главными центрами которой были Петербург, Москва, а позднее - и
города Юга России, полиэтнична в принципе (даже если из нее вычесть все
республики, не входящие в РФ и часть автономий внутри РФ). Просторы Сибири,
Север и многие другие области были русскими скорее колонизованы, чем
завоеваны. А колонизация воспитывает свойство восприимчивости к чужой традиции
и культуре. Поэтому по отношению к культуре Нового времени правильнее говорить
российская культура, а человека, относящего себя к этой культуре и
государству, называть россиянином (похожая ситуация имеет место в США, где
американцы могут быть немецкого, ирландского, еврейского, итальянского и др.