По  этим  причинам  полет  бумеранга,  суть  которого в  возвращении  к
метателю, казался идеальным  для  эксперимента.  Я взял с собой  Маргарет на
целый вечер и бросал свои бумеранги. Она смотрела, как они летают, кружась в
воздухе, и возвращаются к моим ногам, и ковыляла, чтобы  помочь мне принести
те,  которые  не вернулись.  Я держал ее  около  себя, и  несколько  раз  ее
приходилось  "выхватывать"  с  пути  возвращающегося орудия.  Я  никогда  не
показывал ей их потом, но больше чем через месяц стал  спрашивать ее  каждый
день: "Помнишь ли, как папа что-то кидал?"
     Некоторое время,  если  она и отвечала что-нибудь, то просто "да",  что
ничего  еще  не  доказывало.  Но  в  один  прекрасный  день  она  прибавила:
"прилетают назад".
     После этого целый год до тех  пор,  как  ей  исполнилось  три  года,  я
повторял вопрос все реже  и реже. Теперь, взрослой женщиной, она ясно помнит
полеты бумеранга в тот день в Берлине, и  как они кружатся в  воздухе -- это
ее первое детское воспоминание... хотя ее мать  и говорит обычно:  "Нет, она
помнит только то, что ей все время рассказывал отец".
     "Я и сейчас ничему этому не верю, -- сказала мистрис  Вуд  весело, -- и
теперь,  наверное,  уже  не  остановишь  вас  и не  удержишь  от рассказа об
Элизабет".
     Доктор Вуд засиял, приняв это за приглашение, и  сказал мне: "Вы видели
у нас большой  камин,  соединенный  со старой голландской печью?  Когда моей
внучке  было года полтора,  я ставил перед его  черной  "пещерой"  маленькую
бронзовую собачку и  клал ей  на  голову  "пуговицу"  германского  пушечного
пороха,  -- я привез с  войны целый  мешок его.  Он действительно  похож  на
тяжелую пуговицу -- толстый  черный диск с дырой посередине. Держа внучку на
коленях,  я подносил  к нему спичку. Он  вспыхивал ярким  желтым  пламенем и
горел около пяти секунд.
     "Это фази-вази", -- говорил я ребенку.
     Я  повторял  эксперимент  каждый  день  целую   неделю,  всегда  говоря
"фази-вази", или "Помнишь "фази-вази?", каждый день в течение целого месяца,
пока ее мать  не увезла ее с  собой. Я был полон  надежды, что ее мать будет
спрашивать ее  насчет "фази-вази"  во время  их  отсутствия.  Однако реакции
маленькой Элизабет  отличались  от ответов Маргарет, которая всегда  вежливо
отвечала мне "да". Мои вопросы так же надоели ребенку, как и взрослым членам
моей семьи, и' если я говорил ей: "Помнишь фази-вази?", она всегда отвечала:
"Нет". Иногда  она при  этом смеялась.  Поэтому  я  никак не мог установить,
помнит она что-нибудь или нет.
     Это  открылось, когда ей было уже пять  лет.  Я уже долго не произносил
нелюбимых ею слов, как вдруг однажды за завтраком она посмотрела  на меня  и
прошептала: "фази-вази".
     Я сказал: "Что?"
     Она повторила, уже громче: "фази-вази".
     Я повернулся к ее матери и спросил: "О чем она говорит?"
     Ее мать ответила: "Не знаю".
     Маленькая  чертовка  поколебалась  один  момент,  а  потом  сказала   с
триумфом: "Вы тоже знаете!  Вы ставили собачку в камин  и клали ей на голову
огонь"".
     Маленькая Элизабет совершенно очевидно была  "отщепенцем"  и ничего  не
хотела слышать об  экспериментах дедушки. Мне больше всего нравится  рассказ
об эксперименте с  памятью  и поездке на  возу  сена. Когда  она была совсем
маленькая, ее и ее такую же маленькую подругу Нэнси посадили на воз с сеном.
Потом доктор Вуд стал приставать к  ней  со своим "Вспомни..." Она не хотела
быть "морской свинкой".  Она всегда отвечала "нет" или вообще ничего.  Когда
на следующий год начался сенокос,  ее мать спросила ее открыто: "Ты помнишь,
как в прошлом году каталась на возу с сеном?"
     Она  с упреком посмотрела  на дедушку,  потом на мать  взглядом, полным
возмущения, и ответила:
     "Нет. И Нэнси я тоже не помню".
     Я соглашаюсь с мистрис Вуд и другими консервативными членами семьи, что
трудно вывести  что-нибудь  из истории  с бумерангом:  Маргарет  сама  могла
ошибиться или могла  случайно увидеть или  услышать что-нибудь,  описывавшее
или повторявшее  первоначальное  событие. Но  мне  кажется,  что  история  с
поездкой  на возу доказывает ряд занятных  вещей,  которые детские психологи
игнорируют.
     Что  же  касается основной теории  доктора Вуда, которую он  продолжает
защищать,  -- может  быть, вы что-нибудь и открыли, профессор, но забрели из
своей области науки в область Ватсона.  Доктор Вуд уверен, что он подтвердил
свою теорию, что память  о  событиях можно  "закрепить" ассоциациями даже  в
случае  детей,  которым  еще  нельзя напомнить о  событии словами.  В  своей
автобиографической "Каким я его помню", покойный Ганс Цинсер писал:
     "Память маленьких  детей похожа  на кинопленку, на которую улавливаются
длинные серии некоординированных впечатлений. Обычно большинство их с годами
стирается. И только  здесь  или  там, в  самом раннем  возрасте, впечатление
врезается в память с такой яркостью, что остается на всю  жизнь. Мое  первое
воспоминание  относится к возрасту между одним и двумя годами. Оно похоже на
слабо запомненный сон, и я только позднее узнал, что оно основано  на факте.
Я  помню  облака  на голубом  небе,  на  фоне которых  качаются мачты и  реи
корабля, и в то же время песенку на немецком языке. Позже я узнал, что когда
я  был ребенком, меня брали за границу и что  мой отец часто сидел на палубе
старой "Мозеле" и,  укачивая меня, пел мне песенку. Когда я был мальчиком, я
часто -- особенно перед сном -- видел качающиеся реи, облака, голубое небо и
слышал песенку".
     Доктор  Вуд  считает,  что  воспоминание  о  море  и   снастях  корабля
вызывалось частым повторением песенки в последующие  годы и  что именно  эта
слуховая   ассоциация   закрепила   зрительное  впечатление.  Он  предлагает
эксперимент  об ассоциативной  памяти, который, как  он  надеется, испробуют
какие-нибудь предприимчивые  родители, заинтересовавшиеся психологией детей,
на младенцах, еще не  умеющих говорить. Опыт включает ощущения света, запаха
и звука. Он говорит, что надо попробовать его на детях не старше одного года
и уверен, что "первое воспоминание" можно отодвинуть назад  до  удивительных
пределов.  Как хорошо известно, запахи  и  звуки сильно стимулируют память о
давно прошедших событиях.  Зрительное ощущение цветного колеса, вращающегося
на  темном  фоне,  или  что-нибудь   в  этом  роде,   должно  быть  внезапно
преподнесено ребенку, и в то. же время надо сыграть простую, но определенную
мелодию,  скажем,  на  детской  шарманке,  и одновременно  наполнить  воздух
запахом  при помощи пульверизатора --  таким, который, по возможности, потом
не встречался бы.
     Затем  ребенку  надо  периодически  демонстрировать  два  "напоминающие
явления"  -- например,  мелодию и запах, которые, как  Вуд уверен, вызовут и
закрепят воспоминание о  более красочном событии -- пестром, ярко окрашенном