океана возбудили промышленную и искательскую деятельность и в ближайшем
побережье, например на Шантарских островах101 и т. д. Эта деятельность русского
народа не была осознана лишь благодаря дезорганизации русской государственной
власти. Мы открываем ее вновь в архивах.
В этой работе принимали деятельное участие люди, непосредственно связанные с
Великой Сибирской экспедицией. С ней был связан и Басов. Другой добытчик этой
эпохи - М. Неводчиков,102 открывший Алеутские острова, - из купеческой семьи,
служил в Сибирской экспедиции, в 1742 г. был определен в должности
"геодезической", в 1745 г. впервые с купцом А. Чебаевским снарядил бот для
плаваний, а с 1752 по 1767 г. в качестве подштурмана плавал все время по берегам
северных частей Восточного океана. Влияние Сибирской экспедиции через таких
людей длилось долго после ее окончания.
4.3 История карты Российской империи. Атлас 1745 г. Ремезов. Брюс. Соймонов.
Кирилов. Делиль. Великая Сибирская экспедиция. Нагаев.
  Прежде сего осмаго на десять века о Российской империи географическое описание
  собственно на российском языке совершенную скудость имело, но только от единых
  чужестранцев зависело и зависит.
  . И. Кирилов. 1734 г.103
В связи с решением географического вопроса о границах Старого и Нового Света
Петру принадлежит заслуга, может быть, не меньшего значения - составление
научной географической карты новой Русской империи, прилежащих морей и
пограничных азиатских земель.
И здесь Петр явился инициатором - дал толчок, но закончена работа была даже в
первом приближении, вчерне, долгие годы спустя после его смерти, в
елисаветинское время.
Конец XVII - начало XVIII в. было началом систематической научной картографии. В
это время, однако, большая часть европейского цивилизованного мира не имела
точной, основанной на геодезических или астрономических приемах, нанесенной
геометрически правильно географической карты. Петр начал заботы о карте как раз
в то время или около того времени, когда ее создание явилось государственной
задачей и в других европейских странах. Однако там задача была проще и легче,
ибо в них существовало больше точных точек опоры, накопленных предыдущей
культурной работой, астрономически определенных пунктов, глазомерных съемок,
приведших к нашей современной карте. С другой стороны, и области, подлежащие
нанесению на карту в отдельных мелких европейских странах, не могли по своим
размерам сравниваться с той огромной частью земной поверхности, какая служила
местом работы русских астрономов и геодезистов.
По одному этому задача составления точной географической карты России в это
время была задачей, не имевшей прецедента в истории картографии. Ее исполнение
являлось с научной точки зрения делом исключительно важным, так как почти
удваивало область картографически в то время точно известного.
К концу XVII в. европейская картография была новым культурным приобретением.
Едва ли могла она насчитывать 100-150 лет. В первой половине XV в. работами
датчанина Н. Сварта и несколько позже, во второй половине века, работами
неизвестных ближе немецкого монаха Николая (Nicolaus Germanus) и Генриха
Мартеллуса впервые результаты вековой морской работы каботажных плаваний -
портуланы - были соединены в единое целое с картами Птолемея и Автодемона,
перешедшими из времен греко-римской цивилизации.104 В них внесены были
результаты чертежной работы в странах, мало известных Птолемею, - Испании,
Великобритании, Скандинавского Севера.
Работа Сварта и Николая, сделанная в Италии, почти совпала с новой эпохой
открытий. Великие морские путешествия сразу раздвинули рамки старого мира,
вызвали необходимость новых, вполне свободных от культурного горизонта
греко-римского мира карт. Такие карты были созданы работой отдельных ученых в
свободных городах прирейнских стран. Здесь, в Сен-Дио в Лотарингии, впервые в
1507 г. Вальдземюллер издал карту новых открытий, разорвавшую с традицией
Птолемея,105 в то же время в первой половине XVI в. Гемма Фризий,106 профессор в
Льеже, дал новые методы триангуляций, а его ученик Меркатор107 - новые способы
картографических проекций. К концу XVI столетия Эртель (Ортелий) издал первый
атлас, понемногу вбиравший все новые страны и новые чертежи, делавшиеся
известными странам культурной Европы.108 Меркатор и Эртель (конец XVI в.) - это
начало современной ученой картографии. Только с этого времени были окончательно
отодвинуты в сторону и понемногу сошли на нет те чертежи, которые строились
работой канцелярий или практиков, не имеющих ясного понятия о научных приемах
работы, о геодезии. Московская Русь отстала здесь на целое столетие - в ней в
конце XVII в. было еще живо то, что на Западе было смертельно поражено в конце
XVI столетия.
Однако в эпоху Петра и на Западе были еще живы и сильны создания Меркатора и
Эртеля, которые произвели этот переворот в европейской картографии. Они, все
время меняясь и исправляясь, господствовали в течение всего XVII столетия, и
новые течения стали на их место в первой половийе XVIII в., как раз в эпоху,
когда шло составление географической карты Российской империи.
Нельзя не отметить, что сама постановка создания правительственной карты России
была в это время делом новым. Как мы видели, картография в своих основных чертах
развивалась в это время усилиями частных лиц; она нашла себе прибежище в
свободных городах Голландии, Фландрии, Рейнских областей - вне прямой
зависимости от больших государств. Объяснением этого является то, что
правительства европейских стран противились изданию хороших географических
атласов, считая их опасными с военной точки зрения.109 Географические атласы
вследствие этого ушли в те города, которые были недосягаемы цензуре, служили
убежищем свободного типографского станка.
Едва ли будет ошибочным оценить и здесь свободный от предрассудков
государственный гений Петра: для Петра географическая карта имела не только
военное значение.
Территория тогдашней России на атласах и картах того времени была представлена
различным образом.110 Часть ее была уже к этому времени более или менее
захвачена новыми методами, выработанными наукой XVI-XVII столетий, другая
являлась в своей основе созданием далеких от точного знания приемов и навыков
московских чертежников.
Область более точно известная представляла берега Балтийского моря; значительная
часть Остзейских провинций была нанесена в это время на карты с той точностью,
какая была обычна для других европейских стран. Недурные карты этих мест были
уже в ходу в конце XVI столетия.
Точно так же кое-какие картографические основы существовали и для некоторых мест
Московского царства, отнятых в XVII столетии от Польши. Для всей западной
пограничной полосы - Витебская, Смоленская и т. д. - уже в XVI столетии были
даны недурные карты. Имелись они и в общих чертах в допетровское время для
Малороссии, по крайней мере в частях ее, прилегавших к Днепру. Везде здесь
картографическая работа была результатом культурной работы Польши. Судьба
картографии в Польше, как судьба всей ее научной работы, была очень неодинакова