С советских кораблей поступил сигнал "А", означающий по международному
коду: "Кто вы? Покажите ваши позывные". В ответ "Гаджен" передала сигнал
"А". С советских кораблей последовал ответ: "СССР". "Гаджен" ответила по
международному коду: "ВМС США. Мы идем в Японию". В ответ пришло указание:
"Продолжайте движение и уходите из советских территориальных вод".
Сигнальщик с облегчением интерпретировал экипажу ответ следующим образом:
"Они сказали: спасибо за помощь в проведении учений по противолодочной
обороне". Он безуспешно пытался подавить усмешку. Остальной экипаж тоже
усмехался. У людей поднялось настроение. Они пережили муки ада.
Празднование уже шло вовсю, когда над головой появились американские
самолеты, чтобы убедиться, что с "Гаджен" все в порядке и она полным ходом
в надводном положении уходит подальше от советских берегов.

Впервые за много дней коки разогревали свои печи. На обед был приготовлен
бифштекс, и каждый получил по две банки пива. Экипажу и в голову не
приходило, что на борту лодки могло быть пиво, да еще целые ящики банок с
пивом. Оказалось, что так. И моряки предпочитали пить пиво молча, чем
указывать старому морскому волку на нарушение правил. Они могли двигаться,
могли свободно дышать, и шла подзарядка аккумуляторных батарей. Они были в
чертовском смущении. Но в тот момент всем было все равно. Они благополучно
убежали и в первый раз признавались друг другу, что не были уверены в
благополучном исходе. Советские корабли, вероятно, могли утопить лодку. Они
просто не хотели этого делать. Возможно, рассуждали на "Гаджен", они и
хотели, но им не разрешили.

Не было официального празднования, когда "Гаджен" прибыла в Йокосуку в
понедельник 26 августа 1957 года. Настроение на базе было отвратительное:
Советский Союз объявил об успешных испытаниях межконтинентальной
баллистической ракеты. В этой обстановке командование ВМС хотело, чтобы
инцидент с "Гаджен" был забыт и как можно скорее.

Радист, который открытым текстом передавал сигнал о помощи, был повышен в
звании и немедленно переведен на другой корабль. Были разговоры, что ему
после этого разрешалось работать на ключе только левой рукой, чтобы по его
почерку работы перехватчики не могли догадаться, что сообщение идет с
американской подлодки.

Командир лодки Бессак также ушел с лодки. Он еще раньше был включен в
списки кандидатов на перевод с дизельных подводных лодок на атомные
подлодки адмирала Риковера. И это осталось без изменений. Что действительно
изменилось, так это планы оперативного использования подлодки "Гаджен".
Вскоре командование ВМС объявило, что она готовится первой из всех
подводных лодок в мире совершить кругосветное плавание. Это был самый
лучший способ убрать ее с Тихого океана, где она стала хорошо знакома
советским кораблям, а также лучший способ пресечь распространение среди
подводников сведений об инциденте с ней.

Конечно, командование ВМС предложило другое официальное объяснение этому
плаванию, считая его предназначенным для претворения в жизнь программы
"Народ - народу", а президент Эйзенхауэр назначил каждого члена экипажа
"послом доброй воли во всем мире". Каждый из этих "послов" имел приказ
никогда не говорить ни слова об инциденте с "Гаджен".

Между тем, воодушевленные победой, советские ВМС стали без особого пиетета
относиться и к другим американским подлодкам. Среди них была и подлодка
"Ваху" (бортовой номер SS-565), застигнутая у советских берегов, но
сумевшая ускользнуть, хотя и с поврежденным двигателем. Поскольку подлодки
действовали спокойно, Советский Союз вел себя по отношении к ним
сдержаннее, чем по отношению к шпионским самолетам, которые преднамеренно
облучали радиолокаторы советской системы ПВО, чтобы замерить их
характеристики.

Сколь ни опасными стали эти подводные стычки, но не было потоплено ни одной
подлодки, а глубинные бомбы сбрасывались обычно в виде маломощных зарядов,
подобно случаю с "Гаджен". Подводные стычки в советских водах твердо
закрепились как составная часть "холодной войны", и их напряженность лишь
усиливалась по мере того, как обе стороны готовились к развертыванию своих
первых атомных подводных лодок. После того как Советский Союз запустил
первый спутник осенью 1957 года, президент Эйзенхауэр сразу же распорядился
ускорить строительство атомных подводных лодок, которые могли запускать
ракеты "Поларис" из подводного положения. Между тем ВМС США переоборудовали
несколько дизельных подводных лодок под вооружение управляемыми ракетами
"Регулус", прототипами которых были немецкие самолеты-снаряды с дальностью
стрельбы 300-400 морских миль. Для запуска ракеты "Регулус" лодка была
вынуждена всплывать, а полетом ракеты от старта до места падения следовало
управлять как с этой лодки, так и с другой, находившейся ближе к побережью
Советского Союза. Опасения, что в ответ Советский Союз пошлет свои
шпионские и ракетные подлодки к берегам США, побудили Вашингтон взять в
свои руки руководство подводным шпионажем. Неожиданно операции, которыми
обычно руководили командующие флотами, стали проверяться администрацией
Белого дома и Пентагоном. А Центральное разведывательное управление и
Агентство национальной безопасности, которое занималось дешифрованием кодов
и было настолько сверхсекретным, что даже работавшие там сотрудники шутили,
что его сокращенное название АНБ якобы означает "Нет Такого Агентства",
стали в значительной мере определять, какую разведывательную информацию
следует добывать в первую очередь.

Едва ли хоть одна советская дизельная подлодка совершила длительный переход
к берегам США, однако это не остановило вспышку "красной истерии". Один из
членов палаты представителей конгресса США заявил, что около Атлантического
побережья США было замечено почти 200 советских подводных лодок. Простые
граждане стали устанавливать "сторожевые вышки" для наблюдения за
подлодками, и в последующие несколько лет случаи "обнаружения" подлодок
стали более частыми. Так, одна женщина, указанная в документах ВМС только
как Гилкинсон, сообщала о том, что видела три подлодки у берегов Флориды,
включая одну, которая прошла в трех метрах от нее, когда она ныряла с
аквалангом. Один мужчина из Техаса сообщал о том, что видел перископ на том
месте, где, как оказалось, глубина была всего полтора метра.

ВМС тоже вели наблюдение за советскими подлодками. Но они вели его главным