выдержать. Между тем командир понимал, что должен попытаться переправить
остальную часть экипажа на "Таск". Остин опасался, что в ночной мгле
сигнальщики на "Таск" не увидят семафорные флажки. Поэтому он взял боевой
сигнальный фонарь и передал знаками азбуки Морзе: "Е-Щ-Е В-3-Р-Ы-В
П-О-Д-О-Й-Д-И-Т-Е Б-Л-И-Ж-Е К-О М-Н-Е". Послав эту просьбу, командир
возобновил попытки перевести оставшихся на корме трех человек на верхнюю
палубу. Телефонная связь вышла из строя. Связь с кормой оборвалась.
Доброволец вызвался добежать до кормового люка. Волны все еще
перекатывались через палубу, но сейчас они стали меньше, и появились шансы,
что ему удастся добраться до кормы. Командир хорошо знал о состоянии
старшего помощника, но у него теплилась надежда эвакуировать его с лодки.
Он принял для себя решение: если старший помощник не выберется, то я
останусь в кормовом торпедном отсеке и утону вместе с ним. И наступило
долгожданное спокойствие. Это было то самое чувство, которое охватывало его
в годы войны, когда он находился на лодке "Дейс", осыпаемой глубинными
бомбами с японских миноносцев, и полагал, что настал конец. В тот раз он
оказался счастливым. Теперь он думал: "Ну, и умру. И быть посему". На миг
он засомневался: а что, если его смоет с палубы по пути на корму или, еще
хуже, его смытого спасут, а старший помощник умрет в одиночестве. Но он
отогнал прочь эти мысли.

Между тем "Таск" готовилась подойти ближе. Прежде всего, экипаж выстрелил
торпеды из носовых аппаратов, во избежание взрыва в случае столкновения
лодок или если на "Кочино" произойдет очередной взрыв, когда "Таск" будет
близко от нее. Затем "Таск" подошла лагом. На "Кочино" люди готовились
перебраться на корму, чтобы перенести оттуда старшего помощника. Неожиданно
все увидели его и следующего за ним другого раненого, выбирающегося из
кормового торпедного отсека. Он как-то выкарабкался из койки, добрался до
трапа, ведущего к люку, заставил себя, превозмогая боль, дотянуться до
первой ступеньки. Боль была неимоверная. Он теряя силы остановился. К
счастью, сзади находился доктор Исон. А лодка тем временем уже заполнялась
водой.

Позже старший помощник клялся, что не помнил, как сжав зубы, начал
взбираться по трапу. Он только почувствовал, как невидимая рука (возможно,
это был доктор Исон) схватила его за брюки, подтолкнула на трап и затем на
палубу. Когда командир взглянул на своего старшего помощника, то заметил,
что руки у него были забинтованы. Весь экипаж с волнением наблюдал за
старшим помощником, который начал медленно пробираться к носовой части.
Несколько человек бросились, чтобы помочь, но на нем почти не было места,
за которое можно было бы ухватить, не причинив человеку страшной боли. И
люди молча наблюдали, как старпом мучительно делает шаг за шагом.

Матросы тем временем уже крепили узкую сходню между обеими лодками. Теперь
весь экипаж "Кочино" собрался на верхней палубе. Большинство находилось
поблизости от сходни, которую можно было сравнить с шестиметровой
деревянной качелью, закрепленной между бортами двух кораблей, причем концы
сходни заходили на палубы кораблей всего на несколько сантиметров. Матросы
на обоих кораблях с помощью тросов пытались удерживать сходню на месте. Но
корабли качало на сильной волне, и сходня то и дело срывалась и падала
вниз, ее приходилось подтягивать и снова устанавливать на борту. Если
сходня сорвется в тот момент, когда по ней будет идти человек, то
совершенно очевидно, он будет раздавлен стальными корпусами, которые
ударялись друг о друга в самых широких местах корпусов ниже ватерлинии. Это
был один из самых непривлекательных путей спасания, придуманных на море.

Старпом Райт был первым, кто пошел по направлению к сходне. В напряженной
тишине матросы расступились перед ним. Делая по одному осторожному,
болезненному шагу, он подошел к сходне и продолжил движение на борт "Таск".
И вскоре оказался там. Дело сделано. Настроение у людей поднялось. Если уж
старпом в его тяжелом состоянии сумел дойти, то они тоже смогут. Один за
другим моряки быстро прошли по сходне, причем первыми проходили раненые.
Они выбирали момент, когда волны на короткое время поднимали лодки на один
уровень, и в это время проходили на борт "Таск". Никто не подсказывал им.
Теперь они не нуждались в руководстве с ходового мостика. Каждый выбирал
момент для пробега по сходне. Не более двух-трех человек успевали пробегать
до того, как сходня падала, и ее приходилось устанавливать на место.
Удивительно, что никто не свалился в море.

Когда примерно треть экипажа перешла на "Таск", волны столь далеко
растащили лодки, что часть швартовых лопнула. "Таск" снова приблизилась, но
было очевидно, что уцелевшие швартовы долго не удержат. Казалось, остальной
экипаж пробежал по узкой сходне в считанные секунды. Все, за исключением
командира "Кочино" Бенитеса, который оставался на палубе своей лодки.
Командир соединения Бенсон прокричал ему: "Вы собираетесь покидать
корабль?" - "Черта с два" - прокричал в ответ Бенитес. - Я не покидаю
корабль". Он попросил быть в готовности взять его на буксир. Командир
надеялся, что удастся все же спасти лодку. То было в 01.45 пятницы.
"Кочино" накренилась на правый борт. Люк в кормовой торпедный отсек был под
водой. Лодка продолжала крениться, оседая кормой в море. Бенитес наблюдал,
как крен становится все более заметным, но он напряженно ожидал, что лодка
перестанет крениться и снова займет стабильное положение. Если крен
увеличится еще на несколько градусов, то лодка погибнет. С палубы "Таск"
кричали: "Скорей же!" Люди поняли раньше его, что выбора нет.

Бенитес стоял на палубе и видел, что корма все глубже уходит под воду.
Мелькнула мысль: это конец. Затем он прокричал Бенсону самые неприятные для
любого командира слова: "Покидаю корабль". Он прошел по сходне на борт
"Таск", и в следующее мгновение деревянную сходню разбило вдребезги.
Командир "Таск" уже отдавал команду отойти от тонущей лодки "Кочино", а ее
командир начал убеждать свой экипаж спуститься в нижние помещения. Затем он
поднялся на ходовой мостик, чтобы наблюдать последнее погружение своей
лодки. Его подлодка имела крен 15 градусов на правый борт. Вода уже покрыла
рубочный люк и нос ее торчал из воды почти вертикально, будто пытаясь в
последний раз взглянуть на небо, прежде чем лодка, откинувшись назад,
медленно уйдет под воду.

"Кочино" затонула на глубине 270 метров, в ста милях от побережья Норвегии.
С момента возникновения пожара прошло 15 часов. Бенитес наблюдал до тех
пор, пока его лодка не скрылась под водой. Он не проронил ни одного слова