ему, молодому агенту военно-морской разведки, предстояло войти в экипаж
"Кочино" в качестве "спука" - специалиста по перехвату и прослушиванию
советских военных сообщений и сигналов радиоэлектронной связи. В его миссию
входило попытаться выхватить у Советского Союза один из его строжайших
секретов.

Остин спрыгнул на пирс, где несколько человек подтягивали швартовые канаты,
и принялся помогать. Тут кто-то сказал, что на подходе - американская
субмарина "Кочино" с бортовым номером SS-345. Именно ее Остин и дожидался
последние три дня.

"Ну и повезло мне", - подумал он, забрасывая на плечо сумку с секретными
материалами и спускаясь с громыханием через люк вниз, чтобы представиться и
предъявить документы командиру лодки, капитану второго ранга Рафаэлу
Бенитесу.

Остин перевелся с тяжелых крейсеров на подводные лодки в поисках острых
ощущений. По той же причине он добровольно согласился на переподготовку из
радистов в "спуки"-шпионы. То, что он станет военным моряком, было
предопределено с момента его рождения. Он происходил из древнего рода
шотландских воинов, если верить родословной Остинов, прослеживаемой до XIV
века. Его отец был поваром в американской эскадрилье, базировавшейся в
Англии, затем перешел служить на китобойные и океанские грузовые суда.
Мать, уроженка Уэльса, работала на британской фирме по производству
боеприпасов. Сам Остин стал моряком уже в девятнадцать лет и вскоре получил
кличку "рыжий" из-за своих золотисто-каштановых волос.

Тридцатидвухлетний командир Бенитес относился к тем, кому завидная карьера
была уготована по праву рождения. Его отец был судьей в Пуэрто-Рико, и сам
командир Бенитес недавно закончил учебу на юридическом факультете
университета по направлению ВМС. В годы Второй мировой войны он был
подводником и пережил несколько атак глубинными бомбами, зарекомендовав
себя смелым офицером, не теряющим хладнокровия в боевой обстановке. Теперь,
в конце июля 1949 года, он три недели как вернулся в подводный флот,
получив в командование подводную лодку.

По правде говоря, первым побуждением Бенитеса было отказаться от этого
назначения. Само название лодки вводило его в смущение. Субмарина была
названа "Кочино" в честь красивой тропической рыбы, обитающей в Атлантике.
Но на испанском, родном языке его семьи и друзей в Пуэрто-Рико, название
вверенной ему лодки означало всего лишь "свинья".

Обо всем этом Бенитес написал в письме матери, но еще не получил ответа, а
пока он стоял в тесной кают-компании, расправляя плечи и изо всех сил
придавая себе внушительный вид. Он слушал рапорт неуклюжего рыжего моряка,
который рассказывал о порученном ему шпионском задании. Бенитеса неприятно
удивило то, что его подлодку намереваются превратить в экспериментальный
шпионский корабль.

Дело в том, что уже поставленные задачи были и так достаточно сложными.
Лодке предстояло провести учебный поход с целью внесения изменений в саму
природу ведения боевых действий подводными средствами. Субмарины времен
Второй мировой войны могли погружаться под воду лишь на время, достаточное
для нападения на надводные корабли противника и избежания контратаки, а
затем были вынуждены всплывать. После Второй мировой войны "Кочино" и
несколько других подлодок были основательно переоборудованы. На них было
смонтировано новое, зачастую не испытанное оборудование, включая шнорхель -
трубу, позволяющую, не всплывая, пополнять запасы свежего воздуха,
обеспечивать работу дизелей и выброс отработанных газов. Шнорхель давал
возможность лодкам длительное время находиться в подводном положении. Это
снижало вероятность их обнаружения в ходе преследования других подводных
лодок и надводных кораблей.

Бенитес предполагал вывести свою лодку в море, испытать новое оборудование
и обучить личный состав действиям в условиях более длительного пребывания
под водой. Однако привезенные Остиным инструкции усложняли эту программу:
обычные маневры и ходовые испытания превращались в операцию, относящуюся к
незнакомой сфере подводной разведки. Более того, все это должно происходить
в холодном Баренцевом море, за Полярным кругом, в районе мурманской базы
Северного флота Советского Союза. К тому же кабели и антенны для
несовершенного подслушивающего устройства Остина должны были проходить
сквозь прочный корпус лодки. Это предполагало сверление дыр в стальном
корпусе, который сдерживает давление забортной океанской воды. Бенитес
взглянул на схему мест сверления отверстий и помрачнел. Он понимал, что
прочный корпус является последним прибежищем для подводников.

- Сверлить отверстия в прочном корпусе? - произнес Бенитес так громко, что
это услышали прибежавшие помощник командира и старший механик. Сверлить
отверстия без прямых указаний управления кораблестроения, которое обязано
осуществлять контроль за строительством и модернизацией всех подводных
лодок, было делом немыслимым. - У вас есть какие-нибудь документы от
управления кораблестроения?" - спросил командир.

- Нет, сэр, это все, что мне вручили, - ответил Остин. И затем уже
примирительным тоном добавил: - Отверстия-то будут маленькие...

Остин долго ждал ответа. Но ответа не последовало. Вместо этого Бенитес
покинул каюту. Он решил позвонить в Лондон и сделать донесение своему
командованию. Во всяком случае, он не собирался оставаться в каюте и
что-либо доказывать Остину.

Опытный подводник хорошо знал, что у членов его экипажа не было права на
ошибку в условиях этих непрочных и тесных дизельных подводных лодок, где
пары топлива насыщали воздух, а электрогенераторы имели тревожную тенденцию
к искрению. Всегда оставалось бесчисленное количество возможностей для
катастрофы. Иногда даже простое выживание требовало героических усилий. Так
обстояли дела в годы Второй мировой войны. Но в то время и Бенитес, и все
остальные, по крайней мере, знали противника и ходили в знакомых водах
Тихого океана. Теперь же ему, скорее всего, предстояло встретиться с
грозной опасностью практически на краю неизведанного. И вдобавок ко всему