работой. С самого начала "процесса реформ" Астиз брался за самые гнусные
и грязные задания, от которых отказывались даже многие из его  сослужив-
цев.
   Рауль Виларано, который впоследствии сознался во многих кровавых зло-
деяниях, совершенных им вместе с Астизом, рассказывал, как он и его люди
выискивали жертвы. Они просто бродили по улицам и набрасывались на  пер-
вых встречных, давая волю любым низменным желаниям. Одной из таких  слу-
чайных жертв оказалась Дагмар Хагелин.
   Дагмар была арестована 27 января 1977 года. Она была шведкой, но  вы-
росла в Аргентине. Девушке едва исполнилось восемнадцать лет.  Одаренная
студентка, она увлекалась классической музыкой и  интересовалась  идеями
социализма, но была далека от подпольной деятельности. Однажды она  поз-
вонила в дверь к своему другу, и тут появились двое незнакомцев в  воен-
но-морской форме. Дагмар бросилась бежать, но ее настигла пуля. Как  по-
том выяснилось, стрелял Астиз. Тело девушки погрузили в  багажник  "фор-
да-фалькона" и увезли в неизвестном направлении.
   В отличие от других "без вести пропавших", Дагмар была из семьи бога-
той и достаточно близкой к власть имущим. Ее отец, преуспевающий бизнес-
мен, дружил со шведским послом. Но, несмотря на все усилия, он так и  не
смог отыскать свою дочь. Дагмар - одна из тысяч невинных жертв  террора,
развязанного военной хунтой против собственного народа. Тело девушки так
и не было найдено. Когда шведский посол получил новое назначение, он от-
казался от общепринятого дипломатического протокола, предписывающего це-
ремонию прощания с руководителями страны пребывания. Это было сделано  в
знак протеста против кровавого режима генерала Виделы.
   Редактор еврейской газеты Джакобо Тимерман,  которого  заподозрили  в
симпатиях к "врагам государства", был подвергнут изуверским  пыткам.  Но
ему удалось выжить. Тимерман опубликовал книгу "Узник без имени,  камера
без номера", в которой описывает свои страдания: "Во время пытки  элект-
ротоком испытываешь такое ощущение, как будто тебя рвут на части.  После
этого уже не чувствуешь ударов. Дни и ночи, проведенные в темной  камере
без окон, заставляют вас потерять ощущение времени. Целыми месяцами  уз-
нику не дают умыться, почти не кормят. Иногда по  двое  суток  держат  в
крошечной камере-одиночке с завязанными глазами,  связанными  за  спиной
руками. Естественные потребности приходится справлять прямо под себя..."
   Вершины своей  карьеры  Астиз  достиг,  когда  под  личиной  простого
крестьянского паренька Густаве Ниньо, потерявшего родственников  в  зас-
тенках хунты, проник в ряды женской организации  под  названием  "Матери
Плаза де Майо".
   Активистки этой организации пикетировали президентский дворец с  таб-
личками в руках, на которых были написаны имена  их  пропавших  детей  и
родственников. Презрев дубинки и слезоточивый газ, они неделями не поки-
дали площадь, привлекая внимание к массовым убийствам в стране,  которую
мировое общественное мнение считало наиболее цивилизованной в Южной Аме-
рике. И даже тогда, когда ряды  демонстранток  заметно  поредели  в  ре-
зультате арестов, а их дома подверглись разорению и стали пропадать чле-
ны их семей, Густаве Ниньо всегда был рядом. Он лицемерно утешал и  под-
держивал своих "подопечных",  одновременно  собирая  "компромат"  на  их
родственников и поставляя в застенки все новые и новые жертвы.
   Некоторое время Астиз работал в военно-морском представительстве  Ар-
гентины в Париже, где шпионил за группой аргентинских  эмигрантов-право-
защитников. После громкого скандала его откомандировали в Южную Африку.
   Но  вездесущие  журналисты,  знавшие  о  неблаговидной   деятельности
Альфреде Астиза на родине, в 1981 году вышли на его  след.  Тогда  хунта
решила спрятать своего подручного подальше; и в 1982 году он  отправился
в южную часть Атлантического океана - на Фолклендские острова,  где  шла
война с Великобританией.


   Палач на свободе

   Астиза захватили в плен британские морские пехотинцы, и когда в  анг-
лийских газетах запестрело его имя, в столицах мира забили колокола тре-
воги.
   Тысячи родственников погибших и замученных требовали предать  суду  и
казнить убийцу.
   Но согласно Женевской конвенции Астиз считался  военнопленным  и  его
нельзя было передать иностранным государствам за преступления, совершен-
ные в своей стране.
   После окончания военного конфликта в Южной Атлантике  лейтенант-палач
вернулся домой.
   В следующем году в Аргентине был приведен к присяге Рауль  Альфонсин,
сорок первый президент в истории страны. Волею народа он должен  был  не
только повести Аргентину путем демократических реформ, но  и  искоренить
черное наследие хунты.
   Несколько человек было привлечено к суду, среди них и  садист  Астиз.
Но он так и не был наказан, не провел ни одного дня в тюрьме.
   На предварительном следствии сам Астиз отказался признать, что он по-
хитил и убил Дагмар, а его адвокат в порыве красноречия завил, что  если
он и сделал это, то действовал в обстановке "военного времени"...
   Теперь этот средних лет человек с кровавым прошлым, но спокойной  со-
вестью живет в Аргентине. Как ни странно, на свободе...
   После прихода к власти Альфонсина правительство страны по  требованию
широкой общественности учредило комиссию по расследованию террора,  учи-
ненного в Аргентине военной хунтой.
   Комиссия установила, что излюбленным приемом палачей было уничтожение
арестованных с последующим обезображиванием трупов, чтобы их  невозможно
было опознать.
   Почти девять тысяч "исчезнувших" так и не нашлись, несмотря на то что
шестьдесят процентов арестованных были схвачены при свидетелях в общест-
венных местах. Было обнаружено триста сорок центров пыток, но хунта  от-
казалась признать, что в них зверски мучили и убивали людей.
   Комиссия подготовила доклад на  пять  тысяч  страниц,  однако  прави-
тельство так и не смогло - или не пожелало - привлечь убийц к ответу.
   Черные дни "реформации" миновали, о временах правления кровавой хунты
в Аргентине остались лишь мрачные воспоминания. Но люди в защитной форме
и черных очках затаились в ожидании нового шанса.
   Однако Эва Бонафини, женщина, потерявшая двоих сыновей и невестку  во
время разгула террора, надеется, что их время никогда не настанет.
   Она свидетельствует: "Хунта развязала войну против собственного наро-