был кабинет Хуана Перона. Долгие годы, за которые произошло шесть  воен-
ных переворотов, люди в военной форме вершили судьбы народа, а точнее  -
грабили эту богатую минералами аграрную страну.
   23 марта 1976 года привыкших ко всему жителей Буэнос-Айреса  разбудил
лязг танковых гусениц. Но это не вызвало среди них паники. Такое уже не-
однократно случалось в аргентинской столице.
   На сей раз к народу обратился генерал Хорхе Видела. Он разъяснил, что
массовая безработица, инфляция, достигающая восьмисот процентов,  разгул
насилия "левых" вынудили военных взять власть в свои руки. Видела,  зах-
ватив радио и телецентры, внушал аргентинцам: "Поскольку все конституци-
онные механизмы исчерпали себя и стала очевидной  невозможность  восста-
новления нормальных общественных процессов, вооруженные силы сочли необ-
ходимым положить конец анархии, дестабилизирующей  нацию.  Новое  прави-
тельство, преисполненное глубокого национального  духа,  отвечает  самым
насущным интересам страны и ее граждан".
   В голосе генерала звучала решимость, что вселяло  в  народ  Аргентины
скорее надежду, чем страх. С 1966 года в аграрных регионах  страны  бес-
чинствовали "левые" партизанские формирования,  грабя,  убивая,  похищая
людей, чиня злодеяния над гражданским населением. Страна неизбежно  ска-
тывалась к анархии и хаосу, ведя бесконечную борьбу против  партизанских
группировок, самой значительной из которых была так называемая  Народная
революционная армия. Существует точка зрения, что если бы террористы  не
создали в обществе атмосферу страха, в результате  чего  армии  пришлось
покинуть свои казармы, пятнадцать тысяч невинных жертв могли бы спокойно
жить и по сей день. Но уставший от внутренних распрей народ горячо  при-
ветствовал Виделу и его сторонников с их идеями о "процессе национально-
го возрождения".
   Пока Видела вещал собственному народу и всему миру,  что  его  прави-
тельство будет уважать права человека, тайно формировалась машина терро-
ра, которой вскоре суждено было обрушить беды и страдания на  ничего  не
подозревавших людей.
   Офицерский корпус аргентинских вооруженных сил в  собственных  глазах
был элитной группой, неисполненной национального духа и гордости больше,
чем любой другой слой аргентинского общества. Многие офицеры охотно при-
няли поручение руководить кампанией террора, развязанной для "перевоспи-
тания" соотечественников. Среди них оказался и Альфреде Астиз,  которому
была уготована бесславная судьба палача, а  имя  его  навсегда  осталось
вписанным в одну из наиболее мрачных и постыдных страниц истории  Арген-
тины.


   Отряды смерти

   Альфреде Астиз, лейтенант ВМС, сын богатых родителей,  испил  до  дна
отравленную чашу, предложенную Виделой. Он безоговорочно поверил генера-
лу, когда тот заявил, что враги нации находятся в  самой  Аргентине.  Со
рвением и энтузиазмом, достойным кардинала испанской инквизиции, он оку-
нулся в деятельность так называемой "военно-морской школы", которая  под
весьма благопристойной вывеской учебного заведения на самом деле  оказа-
лась местом экзекуций.
   Сюда свозили тысячи "неблагонадежных", где их  подвергали  изуверским
пыткам, а затем увозили на смерть. Немногим удалось вернуться к  родным
и близким. Такие центры пыток были организованы не только здесь.  Армия,
ВВС и полиция преуспели в своем стремлении отличиться на ниве  преследо-
вания "внутренних врагов". Были сформированы карательные отряды. У  каж-
дого из них было специальное место, оборудованное  как  "адский  центр",
куда сгонялись диссиденты, которые, по мнению властей, разрушали  арген-
тинский образ жизни и национальные традиции.
   Одна из немногих жертв, оставшаяся в живых после того, как побывала в
лапах Астиза и  его  людей, -  беременная  двадцатисемилетняя  преподава-
тельница медицинского училища Исабель Гамба де Негротти. Ее схватили ка-
ратели, под дулом пистолета погрузили в  машину  "фордфалькон"  зеленого
цвета - эта марка впоследствии стала символом смерти  -  и  доставили  в
здание военно-морского инженерного училища. Молодая женщина так описыва-
ет свои страдания: "Едва они ввели меня в комнату, как начали пинать но-
гами и бить по голове. Затем они раздели меня и стали бить чем-то  рези-
новым по ногам, ягодицам и плечам. Это продолжалось очень долго, я  нес-
колько раз падала, но они заставляли меня всякий раз подниматься и  сто-
ять опираясь о стол... Они оскорбляли меня, требуя рассказать о людях, о
которых я ничего не знала, и о вещах, о которых я не имела понятия.
   Я умоляла их оставить меня в покое, чтобы у меня  не  было  выкидыша.
Мне было так больно, что не было сил говорить. Они  начали  пытать  меня
электротоком, поднося провода к груди, бедрам и подмышкам. При  этом  не
переставали допрашивать. Затем начали вводить провода  во  влагалище,  а
чтобы не было слышно моего крика, зажали  рот  подушкой.  Кто-то  громко
позвал полковника. Тот пришел и велел увеличивать напряжение, пока я  не
заговорю, но я даже не знала, о чем я должна была говорить. Они  продол-
жали поливать меня водой и мучить электротоком. Через  два  дня  у  меня
случился выкидыш".
   Офицерам хунты повсюду мерещились враги. Эта подозрительность  прини-
мала форму паранойи, что явственно прослеживается в комментарии команди-
ра пятого армейского корпуса генерала Аделя  Виласа,  высказанном  через
несколько месяцев после начала "процесса": "До сих  пор  наша  борьба  с
подрывными элементами повлияла только на верхушку айсберга... Необходимо
уничтожить источники, питающие и формирующие подрывную идеологию, а  та-
кими источниками являются прежде всего университеты и средние школы".
   Хунта преследовала детей, студентов, профсоюзных деятелей,  журналис-
тов, учителей - все попали в водоворот террора. "Подозрительных" хватали
наугад. Когда их заталкивали в машины, они выкрикивали свои имена и  ад-
реса прохожим, которые потом сообщали семьям, что их родственники  схва-
чены прямо на улице.
   Военные часто избавлялись от свидетелей своих преступлений,  выбрасы-
вая людей из вертолетов. Считается,  что  около  пяти  тысяч  безымянных
жертв погибли именно так. Других тайно хоронили в пампасах, на  сельских
кладбищах, в укромных уголках страны, в общих безымянных могилах.
   Астиз и его подручные в стенах военно-морского училища прибегали к са-
мым изощренным пыткам, которым подвергались мужчины, женщины и дети.
   Многие из тех, кто встречался с Астизом, сравнивали  его  с  доктором
Иозефом Менгеле из нацистского лагеря смерти Освенцим. Светловолосый го-
лубоглазый Астиз, прозванный "ангелом смерти", упивался своей садистской