мыслящий человек не сближался с О.,  не  почувствовав  всей  силы  этого
передового человека; он действовал, вдохновляя,  оживляя,  поощряя  тех,
кто подлежал его влиянию и избранию". Коренная, так сказать органическая
сущность дарования О.  обозначались  сразу,  в  первом  же  крупном  его
произведении  ("Свои  люди  сочтемся"),  и   если   затем   подвергалась
видоизменениям, то это были (имея в виду  только  лучшие  его  создания,
которыми   только   и   определяется   его   литературная    физиономия)
видоизменения более внешнего характера,  в  связи  с  содержанием  пьес,
средой, которая изображалась в них и  т.  п.  Творчество  О.  оставалось
постоянно   художественным   быто-писательством,    т.    е.    глубоким
проникновением в главные основы народной жизни и воспроизведением  ее  с
одной стороны  посредством  изображения  нравов  той  или  другой  среды
общества, с другой  посредством  создания  типов,  именно  типов,  а  не
отдельных  индивидуальностей.   С   этой   точки   зрения   чаще   всего
напрашивается на ум, при чтении произведений О., сравнение с Мольером. В
"Свои  люди-сочтемся"  О.  взял  предметом  своего  изображения   только
купеческую среду, но как в Гоголевском "Ревизоре" картина  исключительно
чиновничьего общества, при кажущейся  узкости  и  определенности  рамки,
раздвинулась гораздо шире и пустила корни гораздо глубже, так и в  "Свои
люди - сочтемся" за картиной отдельного слоя русского общества виднеется
целый мир, из которого произошел этот слой и  откуда  он  получает  свое
питание. Среда собственно купеческая, независимо от близкого  знакомства
с нею автора, была взята им и по другой, более глубокой общей причине (в
свое  время  верно  указанной  одним  из   критиков   О.,   Эдельсоном):
купечество, как чрезвычайно обширный и деятельный класс,  находится,  по
самому роду  своих  занятий,  в  беспрестанных  столкновениях  со  всеми
прочими слоями общества; в нем встречаются все формы  жизни  и  обычаев,
выработавшихся в России; при таких условиях здесь как бы откладываются и
выходят наружу все коренные народные черты,  как  подвергшиеся  влияниям
разносторонней цивилизации, так  и  сохранившиеся  в  своей  первобытной
простоте. Вот почему купечество  в  значительной  степени  сохранило  за
собой первенствующую роль и в последующих главных созданиях О. В  "Своих
людях" он подошел к нему с чисто отрицательной стороны, быть может,  под
влиянием Гоголя; в произведениях последующих, особенно  в  тех,  которые
являются скорее драмами  (в  глубоком  жизненном,  а  не  "учебническом"
значении этого термина), чем комедиями, жизнь не только купечества, но и
всех других слоев, ими захватываемых,  берется  уже  с  обеих  сторон  -
положительной и отрицательной, в их  взаимодействии,  в  их  необходимых
столкновениях, в окончательных победах то  одной,  то  другой.  Вряд  ли
справедливо существовавшее и отчасти существующее мнение, что  появление
этой положительной - другими словами, идеальной - стороны в созданиях О.
было результатом его перехода  в  славянофильский  лагерь.  Думать  так,
значить сильно умалять значение О., как художника, и придавать  характер
простой случайности тому,  что  было  следствием  чисто  художественного
внутреннего процесса: по  самому  свойству  своего  таланта,  Островский
никогда не был сатириком в общепринятом  и  безусловном  значении  этого
слова. Этот же  самый  художественный  процесс,  в  соединении  с  живым
отношением  к  окружающему  социальному  строю  (которое  неосновательно
приписывали только влиянию знаменитых критических  статей  Добролюбова),
был причиной и  расширения  сферы  изображения  в  пьесах  О.  Вслед  за
купцами, или, вернее, в перемежку с ними, выступали в разных проявлениях
и фазисах своей внутренней и внешней жизни  -  часто  представляя  собой
типы, бытовые и вместе с  тем  психологические  -  чиновники,  помещики,
дворяне, мелкий торговый люд, современные дельцы и  т.  д.  Значительная
часть этих пьес -  преимущественно  тех,  которые  были  написаны  после
1870-х годов - страдают, правда, многими недостатками и значительно ниже
большинства сочинений предшествовавших, но вовсе не потому,  что  талант
автора истощился, что он, как говорили,  "исписался":  в  них  постоянно
встречаются отдельными разбросанными штрихами те красоты юмора и  языка,
которые делают О. одним из  своеобразнейших  не  только  русских,  но  и
европейских писателей. Причина их неудовлетворительности - в том, что О.
писал большую их часть, повинуясь минутным течениям и интересам времени,
как бы на известные задачи, и таким  образом  сходит  с  пути  истинного
художественного творчества. О.  сделался  создателем  русского  бытового
театра,  взяв  русский  быт  в  его  самых  разнообразных   условиях   и
отношениях,  проследив  существенные  его  проявления  -   напр.   и   в
особенности самодурство, эту характернейшую черту русской жизни, на всех
ее  ступенях,  во  всех  фазисах,  от  просто  забавного  до   глубокого
горестного. Воспроизведя моменты и полнейшего нравственного  падения,  и
могучего торжества человеческого достоинства  О.  создал  целую  галерею
типов, представляющих  любопытные  данные  для  изучения  склада  нашего
общества и в  тоже  время  остающихся  типами,  в  большинстве  случаев,
общечеловеческими. Совершил все это О. благодаря  чисто  художественному
миросозерцанию,  выразившемуся  в  объективном,  доходившем  до  крайних
пределов беспристрастия, но вместе с тем  глубоко-гуманном  отношении  к
людям, - изумительному знанию  русской  жизни,  соединению  неистощимого
комизма, вернее - юмора (напр. в "Женитьбе Бальзаминова") с  потрясающим
трагизмом  (Напр.  в  "Грозе"),  наконец,  благодаря  необычному,  можно
сказать  гениальному  чутью  (  не  говоря  уже  о  знании),  черпавшему
драгоценнейшие жемчужины из сокровищницы народного языка. Если не смотря
на соединение всех этих свойств, О., создав русский  бытовой  театр,  не
создал школы, которая продолжала бы его дело, то  это  -  не  его  вина,
потому что он именно из тех писателей, которые создают школы: все дело в
отсутствии  личностей,  способных  идти  по  такому  же  пути.  В  итоге
литературной деятельности О. довольно значительное место занимают  пьесы
исторического характера, но они, за исключением "Василисы Мелентьевой" и
"Воеводы" (пьес - впрочем, не строгоисторических, а  больше  поэтических
на исторической почве) - скорее  почтенный,  чем  истинно-художественный
вклад в эту деятельность и во всяком случае не прибавляют ничего ценного
и своеобразного к характеру О.,  как  писателя  вообще  и  драматурга  в
частности.
   Первое собрание соч. О. вышло в 1859  г.  в  2-х  томах;  4-е  полное
собрание сочинений вышло в Спб. 1885 г. в 10 томах; 9-е изд - М.,  1890;
10-е изд. - М., 1896-97. Отдельно изданы еще "Драматические переводы" О.
(Спб., 1886). DurantGreville  перевел  на  франц.  язык  "Chefs-d›oevres
dramatiques de A. N. Ostrovsky" (Пар., 1889). Биография О.  до  сих  пор
находится в крайне неудовлетворенном состоянии  или  скудости  сведений,
или  по  неряшливости,  а  также  неверности,   с   которой   сообщаются
относящиеся к ней факты. Ср. биографический очерк А.  Носа  в  последнем
(1897) изданий сочинений О., "Воспоминания" С.В.  Максимова  в  "Русской