Прибалтийском крае началось движение (по инициативе Эстляндии) в  пользу
освобождения крестьян. В Положении,  временно  утвержденном  27  августа
1804 года для  Эстляндии,  не  заключалось  однако  точного  определения
повинностей,  лежащих  или  могущих  быть   наложенными   на   крестьян.
Лифляндское Положение, Высочайшие утвержденное 20 февраля 1804, обратило
на  этот  вопрос  больше  внимания.  Так,  по  силе  его,  помещику   не
предоставлялось права принуждать крестьян  поступать  к  нему  в  личное
услужение и  увеличивать  повинности,  записанные  в  урочные  положения
(Wackenhuchor); кроме  того,  сохранено  было  соответствие  повинностей
доходности гакена, причем последняя была оценена в 80  талеров,  указаны
правила для определения суммы всякого рода повинностей для распределения
их по временам года и для  определения  Б.  либо  пешими,  либо  конными
днями, либо дневным уроком для разного рода работ и, наконец, ограничено
пространство обрабатываемых для помещика барщиною земель (оно не  должно
было превышать известных границ, расчисленных по количеству барщин).
   Сумма издельной повинности с  каждого  гакена  равнялась  1344  дням,
которые распределялись между отдельными  ее  видами  следующим  образом:
обыкновенная Б. пешая или конная -  624  дня;  дополнительная  Б.  пешая
летом - 252 дня и  вспомогательные  барщинные  работы  -  468  дней.  На
основании  Выс.  утвержд.  23  мая  1816  г.  Положения   о   крестьянах
Эстляндской губ., взаимные соотношения крестьян и землевладельцев должны
были  основываться  на  взаимном  добровольном  согласии,  выраженном  в
контракте, но так как в большинстве  случаев  арендною  платою  за  наем
земель была оставлена. Б., то старые урочные положения легли в основание
новых контрактов,  причем  вознаграждение  деньгами  или  произведениями
допускались в  очень  ограниченных  размерах.  С  этими  постановлениями
весьма  сходно  Высочайшие  утвержденное  25  авг.  1817   Положение   о
крестьянах Курляндской губ., по которому повинности определялись тоже по
взаимному соглашению и перечислялись  в  особых  урочных  положениях,  в
которых  по  крайней:  мере  3/4  дохода  должны  были  быть  выговорены
барщинными работами. Б. была также сохранена Положениями  для  Лифляндии
26 марта 1819 и  9  июля  1849,  хотя  в  последнем  из  них  видно  уже
стремление  способствовать  замене  Б.  денежным  оброком  и   облегчить
крестьянину покупку находящейся в  его  пользовании  земли.  Эстляндское
Положение 5  июля  1856  г.,  обеспечив  за  крестьянами  исключительное
пользование арендной землей (Bauerland) и сохранив начало  добровольного
соглашения, определило высшую меру барщинных повинностей. Весь этот  ряд
законодательных мер оказал на практике благотворное влияние лишь на  быт
крестьян  Курляндской  губ.,  где  по  примеру  барона  Гана,   местного
предводителя дворянства,  помещики  стали  постепенно  заменять  барщину
оброком, а для обработки собственных замашек прибегать к  вольнонаемному
труду.  В  Лифляндии  и  Эстляндии  оценка  Б.  кадастровою  системою  и
определение ее урочными  положениями  не  могли  сами  собою  обеспечить
сельскому населению полного благосостояния, немыслимого без  совершенной
свободы  труда.  Последующими  узаконениями  отбывавшиеся:  по  арендным
договорам барщинные повинностей крестьян-арендаторов  были  отменены:  в
Курляндии Высочайшие утвержденными 6 сентября 1863 г. Правилами (14)  -
6 сентября 1867, в Лифляндии
   - с 23 апреля 1868 (Указ Лифляндского губ. управления  14  мая  1865,
ј54) и в Эстляндии - с 23 апреля 1868 года (Высочайшее повеление 41 июня
1865 года).
   В России, где никогда  но  существовало  феодального  склада,  где  в
противоположность западным феодалам, сидевшим на  одном  месте,  князья,
призываемые на служение тому или другому княжеству по воле и приглашению
его населения, находились в  постоянном  движении,  стремясь  достигнуть
киевского стола, не могло существовать тех политических условий, которые
подчинили  низшие  сословия  высшим.  Экономические,  однако,   условия,
заключающиеся в сосредоточении удобных земель в руках одних и недостаток
их или средств к их обработке у других,  при  земледельческом  характере
населения, и здесь не могли  не  повлиять  на  замену  свободного  труда
зависимым. Так, уже в Русской Правде упоминается о  "ролейных  закупах",
которые садились на чужой земле, обрабатывали ее частью на себя,  частью
на господина и несли некоторые другие обязанности, как напр. должны были
загонять на господский двор скот, принадлежащий землевладельцу.  Однако,
эта обязанная работа закупов не есть  еще  Б.  в  чистом  ее  виде,  она
основывается   на   договоре   -   ряде   или   вытекает   из   долговой
несостоятельности закупа и имеет  лишь  временной  характер  прекращаясь
уплатою долга  или  вознаграждением  землевладельца  за  предоставленные
закупу сельскохозяйственные орудия или за известную ссуду на обзаведение
(покруту). Позднейшие наши  памятники,  как  Псковская  судная  грамота,
отличают наймитов  от  озорников  (пахарей),  огородников  и  кочетников
(рыболовов),  кроме  того  упоминаются  "серебреники",   получавшие   от
землевладельца деньги на обзаведение и обязанные не только  обрабатывать
землю последнего, но и отправлять другие работы на господина,  какие  он
найдет нужными по хозяйству. На существование этой обязанности указывает
уставная грамота митрополита  Киприана  1391,  данная  Константиновскому
монастырю; в ней сказано, что  крестьяне  и  церковь  наряжали,  и  двор
тынили и хоромы ставили и пашню пахали да монастырь изгоном  (барщиною),
убирали хлеб и сено и прудили пруды и сады оплетали и пиво варили и  лен
пряли и на невод ходили и хлебы пекли - одним  словом  отправляли  всеми
работы  по  хозяйству  землевладельца.  Обязанности  однако  могли  быть
прекращены по одностороннему желанию крестьянина, имевшего право выхода,
под условием заплатить предварительно данное ему серебро. Таким образом,
пока за крестьянами сохранялось право свободного отказа, Б. существовала
лишь в смысле повинности, которую крестьянин  отбывал  добровольно,  без
всякого  юридического  принуждения,  притом  она   вовсе   не   являлась
необходимым условием пользования чужою землею так  как  на  ряду  с  ней
памятники упоминают о вознаграждении за такое пользование половиною  или
третью урожая. В XV и начал XVI вв. право свободного  перехода  крестьян
ограничивается одним осенним Юрьевым днем,  как  это  видно  из  грамоты
князя Белозерского Михаила Андреевича (1450), и судебников 1497 и  1550,
но это в сущности нисколько не изменяет  прежних  отношений  крестьян  к
землевладельцам и значится  их  как  самостоятельных.  свободных  членов
русского общества. Но последовал будто бы указ 1592  г.,  которым  "царь
Федор Иоаннович по наговору Бориса Годунова, не слушая совета  старейших
бояр, выход  крестьянам  заказал".  Указ  этот,  существование  которого
подвергнуто справедливым сомнениям,  был,  по  мнению  признававших  его
действительное  издание,  вызван  необходимостью   обеспечить   служилое
сословие и завести порядок  в  сборе  тягла,  шедшего  на  покрытие  все
возрастающих государственных расходов. Некоторые  и  считали  этот  указ