церковной жизни. Даже в церкви Западной, не смотря на почтение  к  блаж.
Августину, положение об участии человеческой воли в получении  благодати
и в спасении было господствующим. Но как велико  это  участие  и  в  чем
именно оно  выражается  разные  богословы  мыслили  различно.  Долгие  и
оживленные споры об этих  вопросах  с  XIII  в.  вели  два  важнейшие  и
влиятельнейшие ордена, соперничавшие и в влиянии на жизнь и в  учености,
доминиканцы  и  францисканцы;  первые  назывались  томистами,  по  имени
доктора своего  ордена  св.  Фомы  Аквината  (умер  1274),  а  вторые  -
скотистами - от Иоанна Дун-Скота (умер 1308). Томисты держались  чистого
учения  блаж.  Августина;  скотисты  защищали  мнения  полупелагианския.
Практика Западной церкви в средниe века  была  проникнута  пелагианскими
или, по крайней  мере,  полупелагианскими  теориями.  Потому  почти  все
важнейшие противники Западной церкви в средние века и,  так  называемые,
предшественники Реформации (Виклеф, Гус) в своей борьбе  против  папства
становились под знамя блаж. Августина. Таким  образом,  великий  учитель
Запада, святой, особенно чтимый в латинской церкви, в продолжение многих
веков был ее постоянным обличителем. С появлением Реформации  в  XVI  в.
учение  Августина  сделалось  основным  догматом   новой   догматики   и
могущественным средством для ученой борьбы с папством. Лютер, в своем со
чинены "De Servo arbitrio", написанном в опровержение  сочинения  Эразма
Роттердамского "De libero arbitrio", в самых резких выражениях  отрицает
свободу  человека  и  провозглашает  единую  деятельность  благодати   в
спасении человека.  "Воля  человеческая",  говорил  Лютер,  "походит  на
лошадь. Сядет на нее Бог, она бежит, куда Бог хочет и направляет;  сядет
на нее дьявол, она бежит, куда  ее  дьявол  гонит.  Все  совершается  по
неизменному определению Божию.  Бог  производить  в  нас  добро  и  зло;
спасает нас без нашей заслуги и обвиняет  без  вины".  Это  учение  было
изложено в Катехизисе Лютера и в Аугсбургском исповедании 1530 г.  Потом
Меланхтон в целях нравственных  и,  может  быть,  иринических  несколько
смягчил это учение и признал, что при обращении  божественной  благодати
оказывает некоторое содействие и человеческая  воля.  Учение,  что  водя
имеет  способность  по  собственному  побуждению   принимать   благодать
(facultas se  applicandi  ad  gratiam)  было  внесено  и  в  лейпцигский
интерим. Строгие лютеране сильно протестовали  против  такого  искажения
первоначального лютеранского учения  и  между  лютеранскими  богословами
завязался весьма  ожесточенный  спор,  так  называемый  синергетический.
Формула соглашения  (Concordia,  Koncordienformel)  возобновила  строгое
Августиново учение и, устраняя  синергизм,  выразительно  говорила,  что
после грехопадения  в  человеке  не  осталось  ни  искры  (ne  scintilla
quaedam) духовных сил для самостоятельного усвоения благодати, и что  до
своего обращения благодатью человек может только противиться ей,  и  при
обращении  совершенно  пассивен.  Ему  принадлежит  только   гражданская
праведность (justitia civilis), т. е. способность удерживаться от грубых
грехов и преступлений, запрещаемых законом, и при этом  не  из  любви  к
Богу и  добру.  Такой  взгляд  сделался  принадлежностью  протестантской
ортодоксальной  догматики,  но  все-таки  у  многих  богословов  нередко
обнаруживалось стремление признать хоть некоторую деятельность воли  при
обращении. Лютер и  первые  лютеранские  богословы  принимали  и  учение
Августина о предопределении. Меланхтон смягчил это учение и даже формула
соглашения (Koncordienformel), признавая предопределение,  понимает  его
не так, как Августин. Впоследствии  большинство  лютеранских  богословов
заменили Августинское понятие  о  предопределении  предвидением  Божиим.
Реформаты  удержали  целиком  учение   Августина   о   благодати   и   о
предопределении. Из-за учения о предопределении  в  реформатстве  возник
раскол арминианский. Собор в Дордрехте  осудил  арминианское  смягченное
учение и утвердил строгое кальвинское. Римская  церковь  на  Тридентском
соборе утвердила, что человеческая воля  может  содействовать  спасающей
благодати. Между доминиканцами. почитателями строгого учения Августина и
иезуитами,  державшимися  синергизма  и  даже   пелагианства,   возникли
ожесточенные споры, и папа Климент VIII, не желая высказать решительного
мнения, для решения спорного вопроса учредил особую комиссию 1598 года -
Congregatio de auxiliis gratiae, которая.  протянув  время,  не  сказала
решительного мнения, что и нужно было. Более жестокий и опасный  спор  о
благодати возгорелся  во  Франции  и  Нидерландах  по  поводу  сочинения
Корнелия Янсения, еп. ипернского "Augustinus", в  котором  была  развита
ненавистная иезуитам система Августина. За иезуитов были  власти,  а  на
стороне янсенистов стояли люди  науки  и  искреннего  благочестия.  Спор
произвел громадное впечатление на общество и притом далеко не  в  пользу
иезуитов и папского авторитета.
   П. Васильев.
   Благотворительность  -  как  проявление  сострадания  к  ближнему   и
нравственная обязанность имущего спешить  на  помощь  не  имущему,  была
совершенно  чужда  классической  древности.  Древние  греки  и   римляне
старались по возможности избегать самого вида. нищеты,  которая  внушала
им одно лишь отвращение и ужас; встретить нищего считалось  даже  дурным
предзнаменованием. Иногда римскиe  писатели  как  будто  возвышались  до
понятия человечности  и  рассуждали  о  сострадании.  Выкупать  пленных,
обогащать бедных, говорит Цицерон, значить тоже служить  государству.  У
Плиния  находим  прекрасные  слова  о  том,  что  нужно  разыскивать   и
поддерживать тех, кто находится в нужде, окружая их как бы  товарищеским
союзом. Так мыслили и так поступали  лучшие  люди  Рима  Но  обычная  Б.
римских богачей носила другой характер: это была  собственно  не  Б.,  а
тщеславная расточительность. В идее эта  щедрость  имела  в  себе  нечто
похвальное: богатые граждане считали  своим  долгом  принимать  на  себя
издержки  по  удовлетворению  разных  городских  нужд,  брали  на   себя
устройство амфитеатров, терм (бань), храмов, исправление мостовых  и  т.
п. Таким образом  богатство  налагало  на  богача  как  бы  общественную
повинность служить на пользу общую, оказывать щедрость (munificentia) на
пользу сограждан и государства. Но продукты этой щедрости - общеполезные
сооружения и мероприятия - должны были  делаться  достоянием  не  только
бедных, но и богатых. Б. в истинном смысле этого слова является вместе с
Христианством. Божественный  Учитель  Христианской  религии  начал  свою
проповедь о царстве Божием с того, что призвал в него  и  обещал  в  нем
блаженство  всем  обездоленным,  всем  плачущим,  алчущим,  жаждущим   и
гонимым, труждающимся и обремененным. Проповедь  христианская  проникала
до глубины человеческого сердца, и одним  из  первых  ее  действий  было
обнаружение любви к ближнему. Первые уверовавшие во Христа в Иepycaлиме,
под влиянием охватившего их религиозного порыва отказывались от  частной
собственности,  продавали  свои  имения  и  раздавали  всем  нуждающимся
(Деяния Апост., II, 44).