самое хотение, то необходимо должно оно содержаться в нем идеально т. е.
как представление. Но точно также  и  настоящее  состояние  может  стать
исходною точкою хотения, лишь  поскольку  входит  в  представление  (как
различаемое от будущего). Поэтому нить воли без представления, как уже и
Аристотель говорит: orektikon de ouk aneu jantasiaV". В действительности
существует только представляющая воля. Но существует ли она  в  качестве
всеобщего первоначала или метафизической сущности? Непосредственно  воля
и представление даны лишь как явления индивидуального сознания отдельных
существ, многообразно  обусловленные  их  организацией  и  воздействиями
внешней среды. Тем не менее в области научного опыта мы  можем  находить
данные, предполагающие независимое, первичное  бытие  духовного  начала.
Если существуют в нашем мире такие явления, которые,  будучи  совершенно
необъяснимы из одних  вещественных  или  механических  причин,  возможны
только как действия духовного начала, т. е. представляющей воли, и если,
с другой стороны, несомненно, что при этих явлениях не действует никакая
индивидуально-сознательная  воля  и  представление  (т.   е.,   воля   и
представление отдельных особей), то необходимо признать эти  явления  за
действия некоторой универсальной, за пределами индивидуального  сознания
находящейся  представляющей  воли,  которую  Г.   поэтому   и   называет
бессознательным      (das      Unbewusste)      [Чувствуя,       однако,
неудовлетворительность  такого  чисто  отрицательного  или  дефективного
обозначения (которое с одинаковым правом может применяться к  камню  или
куску дерева, как  и  к  абсолютному  началу  мира),  Г.  в  последующих
изданиях своей книги допускает  его  замену  термином  сверхсознательное
(das Ueberbewusste)]. И действительно, перебирая (в первой  части  своей
книги) различные  сферы  опыта  как  внутреннего,  так  и  внешнего,  Г.
находить в них основные  группы  явлений,  объяснимых  только  действием
метафизического духовного начала; на основании  несомненных  фактических
данных, путем индуктивного естественноисторического метода, он старается
доказать действительность этого бессознательного или  сверхсознательного
первичного   субъекта   воли   и   представления.   Результаты    своего
эмпирического  исследования  Г.  выражает  в  следующих  положениях:  1)
"бессознательное" образует и сохраняет организм, исправляет внутренние и
внешние  его  повреждения,   целемерно   направляет   его   движения   и
обусловливает   его   употребление    для    сознательной    воли;    2)
"бессознательное" дает  в  инстинкт  каждому  существу  то,  в  чем  оно
нуждается  для  своего  сохранения   и   для   чего   недостаточно   его
сознательного  мышления,  напр.,  человеку  -  инстинкты  для  понимания
чувственного восприятия, для образования языка и общества и мн. др.;  3)
"бессознательное"  сохраняет  роды  посредством  подового   влечения   и
материнской любви, облагораживает их посредством выбора в половой  любви
и ведет род человеческий в  истории  неуклонно  к  цели  его  возможного
совершенства;  4)  "бессознательное"   часто   управляет   человеческими
действиями посредством чувств и предчувствий там, где  им  не  могло  бы
помочь  полное  сознательное  мышление;  5)   "бессознательное"   своими
внушениями в  малом,  как  и  в  великом,  споспешествует  сознательному
процессу мышления и ведет  человека  в  мистику  к  предощущению  высших
сверхъестественных единств; 6) оно же, наконец, одаряет  людей  чувством
красоты и художественным творчеством. Во всех этих своих действиях  само
"бессознательное"  характеризуется,  по   Г.,   следующими   свойствами:
безболезненностью, неутомимостью, нечувственным характером его мышления,
безвременностью, непогрешимостью, неизменностью и неразрывным внутренним
единством.
   Сводя, по следам физиков-динамистов, вещества к  атомным  силам  (или
центрам  сил),  Г.  сводить  затем  эти  силы  к  проявлениям  духовного
метафизического начала. Что для другого, вовсе, есть сила,  то  само  по
себе, внутри, есть воля, а если воля, то и представление.  Атомная  сила
притяжения  и  отталкивания  не  есть  только  простое  стремление   или
влечение, но  стремление  совершенно  определенное  (силы  притяжения  и
отталкивания  подчинены  строго  определенным  законам),  т.  е.  в  нем
заключается известное определенное направление, и  заключается  идеально
(иначе оно не было бы содержащем стремления), т. е.  как  представление.
Итак, атомы - основы всего реального мира - суть лишь элементарные  акты
воли, определенной представлением, разумеется, акты  той  метафизической
воли (и представления), которую Г. называет "бессознательным". Так  как,
поэтому, и физически, и психический  полюсы  феноменального  бытия  -  и
вещество, и обусловленное  органическим  веществом  частное  сознание  -
оказываются лишь формами  явления  "бессознательного",  и  так  как  оно
безусловно непространственно, ибо пространство им  же  самим  полагается
(представлением - идеальное, волею - реальное), то это "бессознательное"
есть всеобъемлющее единичное существо, которое есть все сущее, оно  есть
абсолютное неделимое, и все множественные явления  реального  мира  суть
лишь действия и совокупности действий всеединого  существа.  Индуктивное
обоснование этой метафизической теории составляет наиболее интересную  и
ценную   часть   "философии   бессознательного".   Остальное   посвящено
схоластическим рассуждениям и гностическим фантазиям о  начале  и  конце
мира и характере мирового процесса, а также изложению и  доказательствам
Гартманова пессимизма. Признав сначала  неразрывное  соединение  воли  и
представления (или идеи) в едином сверхсознательном субъекте, обладающем
всеми атрибутами Божества, Г. затем не только обособляет волю и идею, но
и олицетворяет их в этой обособленности, как мужское  и  женское  начало
(что удобно  только  на  немецком  языке:  der  Wille,  die  Idee,  die.
Vorstellung).  Воля  сама  по  себе  имеет  лишь  силу  реальности,   но
безусловно слепа и  неразумна,  идея  же,  хотя  светла  и  разумна,  но
абсолютно бессильна, лишена всякой активности.  Сперва  оба  эти  начала
находились  в  состоянии  чистой  потенции  (или  небытия),   но   затем
несуществующая воля абсолютно случайно и бессмысленно захотела хотеть) и
таким образом перешла из потенции в акт, увлекши туда же и страдательную
идею. Действительное бытие,  полагаемое  по  Г.  исключительно  волею  -
началом неразумными - само отличается, поэтому, существенным  характером
неразумности или бессмысленности; оно  есть  то,  что  не  должно  быть.
Практически эта неразумность бытия выражается как бедствие и  страдание,
которым неизбежно подвергается  все  существующее.  Если  первоначальное
происхождение самого существования - беспричинный переход слепой воли из
потенции в акт - есть факт нерациональный, абсолютная  случайность  (der
Urzufall), то  признаваемая  Г.  разумность  или  целемерность  мирового
процесса имеет лишь условное и отрицательное  значение;  она  состоит  в
постепенном приготовлении к  уничтожению  того,  что  создано  первичным
неразумным  актом  воли.  Разумная  идея,  отрицательно  относящаяся   к
действительному бытию мира как к продукту бессмысленной воли, не  может,