часами  утра.  Генерал  Дюфур взял  деревню  Семеновскую.  Но Коновницын  и
Бороздин лишают  всех успехов неприятеля. Тогда  Ней, пустив вперед дивизию
Разу  с  корпусами  Нансути  и  Латур-Мобура,  идет  и  берет  реданты.  Но
Коновницын наступает и отнимает.





                         ТРЕТЬЕ НАПАДЕНИЕ МАРШАЛОВ



Колонны неприятельские  роились в поле, 400  орудий покровительствовали им.
Картечь наших  300 пушек  не могла остановить  их. Они падали,  сжимались и
шли! Тогда Багратион ведет  все левое крыло в штыки. Сшиблись, освирепели и
дрались  до упаду! Багратион  ранен. Реданты  в руках французов.  Нансути и
Латур  несутся, чтобы отсечь  левое крыло  от средины главной  линии нашей.
Каре гвардейские отражают атаку. Бороздин и Кретов, уже раненный, с полками
громких  имен: Екатеринославским  и Орденским кирасирскими,  прогоняют тучи
неприятельской кавалерии за овраг. Кончились атаки маршалов, и позднее один
Ней, исполняя мысль Наполеона,  с двумя корпусами пехоты и двумя кавалерии,
повел  свою   огромную  атаку   на  середину  нашей   линии.  Наши  колонны
встретились, сшиблись и дрались с Неем отчаянно.

Между  тем, отражаемый  на  левом крыле,  и это  было  уже около  2-го часа
пополудни, неприятель,  неутомимый в предприятиях,  потянулся против нашего
центра.  Вице-король  выслал,  с   своей  стороны,  большие  силы  и,  чрез
совокупную атаку, захвачен большой люнет, важнейший пункт центра. Ермолов и
Кутайсов, понимая  всю важность  серединного пункта,  в котором вице-король
хотел прорвать  нашу линию, понимая всю  опасность положения русской армии,
не стерпели  потери и, взяв один батальон Уфимского  полка, идут и отбивают
люнет.  Генерал Бонами,  захвативший укрепление, сам  захвачен. Вице-король
отвел  войска,   но  навел  выстрелы   многочисленной  артиллерии.  Батареи
стрелялись  с батареями  несколько часов  сряду. Это был  истинный поединок
батарей! Желая  отвлечь избыток сил неприятельских  от левого крыла нашего,
что,  может быть,  должно бы  было сделать  еще накануне,  Кутузов посылает
Уварова с своего правого крыла атаковать левое крыло французское. Атака эта
не произвела  ничего решительного в частном,  но последствия ее были весьма
важны  для целого.  Критическая минута  выиграна! Наполеон  задумался: наше
левое крыло вздохнуло!  Вице-король, отвлеченный на минуту выездом Уварова,
спешит  опять к  своему  месту, соединяет  огромные силы  и  батареи против
нашего центра, идет и  берет большой люнет. Этот полудержавный воин, сам, с
своим  штабом, со шпагою  в руках,  вошел в укрепление,  которому предлагал
сдачу, нашими  отвергнутую. Люнет в  другой раз остается  за французами; но
войска наши: дивизии Капцевича,  Бахметьева 2-го, Бахметьева 1-го и остатки
дивизий Паскевича и Лихачева стоят за Горецким оврагом целы и готовы к бою.
Милорадович заменяет  Дохтурова, посланного  командовать вместо Багратиона,
делает приличный обстоятельствам  поворот на оси и устраивает, на картечный
выстрел,  батареи, которые  режут продольно  потерянный люнет  и толпящиеся
около  него войска  французские.  Многие и,  с первого  взгляда,  как будто
дельно  пеняют Наполеону,  почему не  подкрепил он частных  усилий маршалов
всеми силами своей гвардии?  Конечно, свежие 25 000 могли бы наделать много
шуму;  но  что же  осталось  бы  тогда у  Наполеона?  Ровно ничего!  Пустив
гвардию,  он бросил  бы в роковую  чашу судеб  последнюю свою лепту.  У нас
после  дела  осталось  еще  не  участвовавших  в  деле 11  батальонов  и  6
артиллерийских рот;  наши казаки (более 10000)  с своим знаменитым атаманом
были еще  свежи и бодры; в наших  двух ополчениях (Московское и Смоленское)
можно было  насчитать до 20 000.  Если бы все это  с разных сторон, с одним
кличем: "Москва и Россия!" кинулось в общую сечу, бог знает, на чью сторону
склонились бы  весы правды? Всего вероятнее,  могло случиться, что к Москве
не дошли  бы ни  французы, ни русские,  а явились бы,  под стенами столицы,
обломки двух  армий, в  толпах, пестрых составом и  вооружением. Обе армии,
если  б дошло  до  крайности, могли  разложиться. Но  потеря  армии, потеря
великая, еще не составила бы потери России, которая могла дать новую армию.
И,  отступая,  мы  сближались  с нашими  средствами,  к  нашим резервам;  а
Наполеон?!  Пусти он  свою  гвардию, и  сгори эта  гвардия в  общем разгаре
Бородинского пожара, с чем  дошел бы он до Москвы и на что мог бы опереться
при своих  предложениях о  мире? Не  знаю, что после  этого должно сделать:
порицать ли  Наполеона за его нерешительность  или хвалить за благоразумное
сбережение  резервов.  По крайней  мере  Кутузов в  своем приказе  накануне
Бородина говорит: "Генерал, умевший сберечь свои резервы, еще не побежден!"
Не подслушал ли Наполеон этих слов мудрого старца?





                       И ВОТ УЖЕ 4 ЧАСА ПОПОЛУДНИ!..



В это  время Наполеон, производя лично  обозрение линий, направляет удар на
наш фронт  (Une  charge de front).  Его кавалерия, большею  частию латники,
несется на нашу пехоту, - и отбита.





                            В 5 ЧАСОВ ПОПОЛУДНИ



Все  наши  реданты  и  большой люнет  решительно  и  уже  не  в первый  раз
захвачены.  Французы   синим  шарфом   опоясали  позицию  от   Утицы  через
Семеновское.  Но  две  массы  русских  войск  еще  целы:  одна  на  высотах
Семеновских, другая за курганом Горецким.

Барклай и  Бенигсен, прискакав  еще прежде на место  разгрома, загнули наше