Да, конечно, но тогда пришлось бы забыть о монголах и несторианстве. А
кидани?.. Их история перекликается с эпохой Петра Великого, который,
подобно Елюю Дэгуану, открыл в свою страну доступ чужеземным идеям и модам.
Разумеется, и страна, и народ, и эпохи имеют мало общего с Россией XVIII
в., но ведь это-то и интересно, ибо вскрывается роль среды и ситуация.
Однако и об этом в книге сказано походя, потому что судьба империи Ляо для
нашей темы только фон, и мы смотрели на цветущий Ляодун из перетоптанной
ветрами монгольской степи

То же самое следует сказать о тангутах и уйгурах, о карлуках и кыпчаках
(половцах). Их богатые культуры, их страстная история, их неповторимый
склад ума в книге не отражены. Есть только абрисы без красок и светотени,
общий фон, на котором выпукло выступают древние монголы. И однако это не
недостаток книги, а способ обратить внимание читателя на то, что история
этих народов не экзотика, не пустое; коллекционирование сведений (своего
рода филателия), не калейдоскоп, а составная часть грандиозной трагедии
всемирной истории средневековья.

В этом спектакле есть жестокая логика событий, закономерность рождений и
гибели народов, ответственность за поступки у отдельных людей и та связь
истории человечества с историей биосферы планеты Земля, которая до сих пор
ускользала от исследования как гуманитариев, так и естествоиспытателей.
Найти и уловить эту связь - вот истинная цель моей работы, и ради этой цели
я применил особый способ рассмотрения материала. Может быть, он
несовершенен, но другого я не знаю. Книга моя - эксперимент, а он не всегда
удается сразу. Но даже если 605 опытов безрезультатны, то шестьсот шестой,
успешный, окупает все затраты.

И наконец, самая главная тема - центральноазиатское несторианство -
выглядит как-то невесомо, даже призрачно. Верно, но ведь так оно и было.
Несмотря на широкое распространение христианского мировоззрения по всей
Великой степи, оно не переступило того порога, после которого возможно
историческое воплощение. Несторианство не совершило последнего рывка, не
стало исторической целостностью... и захлебнулось. Ну что ж, для историка
прерванный процесс - интереснейшим вариант исторического развития. Неудача
не менее достойный объект исследования, чем успех, тем более что благодаря
выявленным деталям удалось прояснить некоторые важные частности, касающиеся
не только Монголии, но и древней Руси.

Итак, мы ответили на первый вопрос, поставленный в начале книги: а что было
на самом деле?

Но мы нашли ответ и на второй вопрос: как выжать из лжи истину? Принцип
оказался простым: каждый автор, стремящийся в чем-то убедить своих
современников, должен изложить им несомненные, правдивые сведения, а затем
уже сдобрить их приправой тенденциозности. Следовательно, задача историка
расчленить эти два компонента, что и называется историческим анализом.

Дальше труднее. Чтобы анализ удался, приходится применять панорамную и
стереоскопическую методику, заполнять темные места изолиниями,
рассматривать объект с разными степенями приближения, и таким сложным путем
можно получить канву достоверных фактов и синтезировать процесс
этно-культурного становления, руководствуясь логикой событий. Но и этот
результат мы считаем полуфабрикатом. Он нужен лишь для того, чтобы, наложив
его на закономерности природы, уяснить себе мировую причинно-следственную
связь. Вот тогда это будет уже не просто история народов, а народоведение,
или этнология.

ЭТНОЛОГИЯ

Хотя термин "этнология" применялся в западноевропейской науке часто, но
всегда по разным поводам, в разных значениях и потому остался "вакантным".
Поэтому, когда в Географическом обществе Советского Союза начались работы
по обобщению проблем палеоэтнографии и исторической географии [†75], было
предложено использовать этот термин для названия науки, включающей в себя
три взаимосвязанные проблемы: этногенез этногеографическую классификацию и
соотношение этноса с ландшафтом [†76].

Новый аспект отличается от всех смежных с этнологией дисциплин, как,
например, от этнографии - науки о несходстве народов друг с другом, от
социологии, занимающейся формами общественного движения материи, от истории
- науки о событиях в их связи и последовательности, от антропологии,
интересующейся физическим типом разных ветвей человечества, т.е. рас, и от
эволюционной биологии, рассматривающей человечество как один из видов
млекопитающих. Пожалуй, ближе всего к этнологии стоит палеогеография
голоцена, т.е. того периода истории Земли, когда на ней отчетливо
проявилась человеческая деятельность. В этом аспекте человечество
рассматривается как некая оболочка планеты Земля [†77], или как часть
биосферы [†78].

Понятие "биосфера" было введено в науку академиком В.И.Вернадским для того,
чтобы разграничить "косную" и "живую" формы вещества. Биосфера, по
В.И.Вернадскому, состоит из совокупности живых организмов и продуктов их
деятельности, например свободного кислорода в атмосфере. То, что живые
организмы не находятся в тесном соприкосновении друг другом, а разделены
отрезками косной материи, по В.И.Вернадскому, неважно, ибо даже в самом
твердом теле между молекулами есть пустое пространство.

Продолжая мысль В.И.Вернадского и развивая его подход. мы выделяем в
биосфере антропосферу, т.е. биомассу всех людей вместе с продуктами их
деятельности: техникой, жилищами, домашними животными и культурными
растениями, Однако антропосфера не монолитна, а мозаична. Слишком широкое
распространение человечества, населившего почти всю сушу планеты, связано с
повышенной по сравнению с другими млекопитающими способностью к адаптации,
а это в свою очередь модифицировало вид. Создались коллективы особей,
которые при возникновении были связаны с теми или другими природными
условиями, хотя в дальнейшем каждый из них имел свою историческую судьбу.
Эти коллективы мы называем этносами и изучаем их как специфическую форму
существования вида Homo sapiens в условиях исторического бытия. Этногенез -
это рассмотрение причин возникновения и исчезновения этносов, а этническая