было крайне необходимо объяснить христианскому миру (т.е. католической
Европе), почему они способствовали поражению несторианского полководца
Кит-Буки и тем самым обрекли на гибель от мамлюкских сабель свои
собственные крепости - плацдарм христианской агрессии на Ближнем Востоке.
Каждый нормальный европейский политик после 1260 г. мог и даже должен был
спросить у них: зачем они совершили свое предательство? И вот был выдуман
ответ: монголы-де - исчадия ада, гораздо хуже мусульман и вообще кого
угодно.

Мы уже видели, с каким легковерием приняла средневековая Европа сказку о
"царстве пресвитера Иоанна". А тут интерпретация событий выглядела для
обывателя еще более заслуживающей доверия. Польские и венгерские беженцы в
1241-1242 гг. наверняка рассказывали ужасы о судьбах своих стран; русские
эмиссары Михаила Черниговского и Даниила Галицкого подливали масла в огонь,
а те, кто мог рассказать обратное, например византийцы и киликийские
армяне, сами рассматривались в Западной Европе как схизматики и враги
"христианства".

Конечно, критически мыслящий и широко информированный беспристрастный
историк должен был бы сравнить разгром Багдада или Дамаска с разрушениями,
которые крестоносцы совершили в Константинополе, но если бы он даже и
проделал такую работу, то никто его бы не поддержал в ее распространении:
выслушивать горькую правду о себе в средние века не любили. Кроме того,
всем католическим рыцарям было ясно без всяких доказательств, что когда они
побеждают нечестивых агарян и греческих схизматиков, то это не злодеяние, а
подвиг; делиться же заслугами с монголами, будь они трижды христиане,
рыцари даже и помыслить не могли. Поэтому для широкого употребления
выбиралась та часть информации, которая укрепляла западный мир в сознании
своего превосходства, и вторая сознательная ложь тамплиеров имела успех.

Но тут я слышу протест читателя: "Не может быть! Это авторский домысел!
Почему мы не должны верить хорошо осведомленным современникам тамплиерам, а
должны верить историку XX в.?" Хорошо, читатель, давай разберемся самым
обычным способом - сопоставлением фактов.

В 1287 г. ильхан Аргун в поисках союзников против мамлюков послал
несторианского клирика уйгура Сауму в Западную Европу, поручив ему
подговорить католических королей на новый крестовый поход. Саума посетил
Византию, Неаполь, Рим, Париж и Бордо - домен английского короля. Везде он
был принят как почетный, желанный гость. Его водили по храмам и могилам
святых, как теперь водят послов по Лувру или Эрмитажу. Филипп IV и Эдуард
I, на словах обещая помощь и союз с монголами, пригласили несторианина в
церковь, а английский король принял из его рук причастие. Даже папа Николай
IV позволил Сауме совершить евхаристию и дал ему в вербное воскресенье
причастие из своих рук [†86].

Это было весной 1288 г., а 27 апреля 1289 г. пал Триполис и началась
эвакуация европейцев из Палестины [в Китай Монтекорвино, и мы уже видели зачем. Совпадение дат говорит само за
себя.

Странно было бы полагать, что уцелевшие крестоносцы приняли вину за
поражение на себя. Осуждать папу и королей в их положении было бы крайне
неостроумно, да и небезопасно. И вот создалась вторая сказка, не менее
фантастичная, чем первая, - о попе Иоанне. За два десятилетия (1289-1307),
пока тамплиеры гуляли в Европе, она стала привычной и общедоступной
версией, в которой перестали сомневаться все.

Но удивительно не столько это, сколько то, что и 700 лет спустя легенда о
монгольской исключительности близка интеллекту европейского обывателя,
несмотря на то что большинство средневековых представлений пересмотрены,
отброшены и ныне воспринимаются как курьезы. Мы улыбаемся, читая о
псоглавцах или амазонках, но ведь наивная монголофобия - вымысел того же
порядка. И даже еще хуже, ибо искаженное знание о постороннем предмете
подменяется отношением к нему, т.е. из сферы науки вопрос переходит в
область эмоций, вследствие чего трезвый подход становится невозможным.

ОПЫТ ОСМЫСЛЕНИЯ

Кажется необъяснимым тот факт, что русские летописцы ничего не рассказывают
о несторианах при дворах монгольских ханов, в то время как китайцы,
мусульмане, армяне-монофизиты и католики пишут об этом обстоятельстве
весьма подробно и охотно. Неосведомленность русских исключена. Князь
Ярослав Всеволодович и его сын Андрей были в ставке Гуюка в то время, когда
там было полно несториан. Александр Невский стал побратимом Сартака,
окруженного несторианами. В царствование Мункэ, когда несториане были у
власти, русские мастера ездили в Каракорум на заработки. Короче говоря, они
не могли не видеть и не знать, что существуют кочевники-христиане.

Впрочем, в некоторых документах есть недвусмысленные оговорки. На Лионском
соборе 1245 г. киевский митрополит Петр Акерович, отвечая на вопросы о
татарской вере, сообщил: "Они верят в единого владыку света... (это еще
можно понять как митраизм, хотя в равной мере определение может быть
отнесено к христианству. - Л.Г.) ...Бог и его сын на небе, а Чирхан на
земле! (Тут уже наверняка не митраизм, не бон и не "Черная вера", так как
вторая ипостась у всех них - женская. - Л.Г.). Каждое утро возводят к небу
руки в честь творца (способ молитвы несториан, тогда как православные
складывают руки на груди. - Л.Г.). Если едят, то первый кусок бросают в
воздух в честь творца, если пьют - часть льют на землю (это не религиозный,
а этнографический обряд. - Л.Г.). Они говорят, что руководитель их святой
Иван".

Сомнений, что киевский митрополит знал о несторианах не меньше любого из
своих современников, нет, но сведение об этом сохранилось не в русских
летописях или житиях, а в Renim Britannicarum mediaevi scriptores, or
Chronicles and memorials of Great Britain and Ireland during the Middle
Age's (t. 36, pp. 386-389; t. 70, pp. 272-273) [†87].

Второй текст совсем иного характера. Это ответы митрополии на вопросы
сарайского епископа Феогноста, датируемые приблизительно 1269 г. "Въпрос.