безграмотные ересиархи часто выдумывали якобы цитируемые изречения
пророков, Христа и Аристотеля. Отсюда возникла система ссылок на текст,
удержавшаяся до настоящего времени. Эта ступень науки называлась
схоластикой, и к XV в. она перестала удовлетворять ученых. Тогда был
расширен круг источников - привлекались сочинения других древних авторов,
тексты которых нуждались в проверке. Так возникла гуманитарная (т.е.
человеческая, а не божественная) наука - филология, отличающаяся от
схоластики критическим подходом к текстам. Но источник был все тот же -
чужие слова. После эпохи Возрождения крупные натуралисты противопоставили
гуманитарным способам получения информации естествоиспытание, основанное на
наблюдении природы и эксперименте. Сменилась постановка вопроса: вместо
"что сказали древние авторы?" пытались выяснить "что есть на самом деле?".
Как видим, изменился не предмет изучения, а подход и, соответственно,
методика.

Новая методика завоевывала признание медленно и неравномерно. Еще в 1633 г.
Галилею пришлось отрекаться от того, что Земля вертится вокруг Солнца,
причем его противники апеллировали к тому, что таких сведений в известной
им литературе нет. В XVIII в. Лавуазье на заседании Французской Академии
наук объявил "антинаучным" сообщение о падении метеорита: "Камни с неба
падать не могут, потому что на небе нет камней!". География только в XIX в.
избавилась от легенд об амазонках, волосатых людях, гигантских спрутах,
топящих корабли, и прочей беллетристики, которую читатели, находившиеся на
обывательском уровне, воспринимали буквально. Труднее всего было историкам,
которые не могли ни поставить эксперимент, ни повторить наблюдение. Но тут
пришел на выручку монистический подход, который позволил провести критику
источника, как компаративную, так и внутреннюю. Благодаря многим
кропотливым исследованиям были составлены кодексы бесспорных фактов с
хронологическими привязками, а часть сомнительных сведений отвергнута. Это
огромное богатство знаний может принести пользу лишь тогда, когда оно будет
приложено к определенному объекту, будь то социальные общности - классы,
или политические целостности - государства, или этносы, которые нас
интересуют. В последнем случае факты истории превращаются в "информационный
архив" и служат целям этнологии наряду с другими сведениями:
географическими, биологическими, биофизическими и биохимическими, что при
наличии творческого синтеза дает возможность трактовать этнологию как
естественную науку, построенную на достаточном количестве достоверных
наблюдений, зафиксированных во время накопления первичного материала.

А теперь вернемся к кардинальному тезису: можно ли считать, что этнография,
как описательная, так и теоретическая, вышла из поля зрения географии и
всецело принадлежит сфере исторических наук? Нет, и еще раз нет. Такая
позиция, на наш взгляд, беспочвенна и деструктивна. Она ведет науку к
оскудению, т.е. упрощению за счет сокращения эрудиции научного сотрудника.
Ему-то, конечно, легче, но его работа теряет перспективность и перестает
представлять интерес для читателя. Боюсь, что упорное несогласие с
поставленным здесь тезисом приведет к компрометации не только исторической
методики, применяемой не для того, для чего она была разработана, но и
самой науки - этнографии. Ибо для нее есть только один путь развития -
превращение в этнологию, где наряду с собиранием и описанием материала идет
интерпретация его под тем углом зрения, который продиктован постановкой
проблемы.

ЭКСКУРС В ФИЛОСОФИЮ

Здесь должно быть предельно кратким. Поскольку мы исходим из того, что
этнос в своем становлении - феномен природный, то основой его изучения
может быть только философия естествознания, т.е. диалектический
материализм. Исторический материализм ставит своей целью раскрытие законов
общественного развития, т.е. относится, по выражению К. Маркса, к истории
людей, а не истории природы, находящейся в телах людей. И хотя обе эти
"истории" тесно переплетены и взаимосвязаны, научный анализ требует
уточнения угла зрения, т.е. аспекта. Привлекаемый нами исторический
материал - наш информационный архив, не более. Для целей анализа это
необходимо и достаточно. По данному поводу К. Маркс выразился четко: "Сама
история является действительной частью истории природы, становления природы
человеком. Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в
такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это
будет одна наука"[4]. Ныне мы стоим на пороге создания такой науки.

Когда же речь пойдет о синтезе, то соответственно изменится подход к
проблеме. Но, как известно, анализ предшествует синтезу, и нет нужды
забегать вперед. Скажем только, что и тогда основы научного
материалистического естествознания останутся незыблемыми. Условившись о
значении терминов и характере методики, перейдем к постановке проблемы.

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО КАК ВИД HOMO SAPIENS

Принято говорить: "Человек и Земля" или "Человек и Природа", хотя еще в
средней школе объясняют, что это элементарный, примитивный антропоцентризм,
унаследованный от Средневековья. Да, конечно, человек создал технику, чего
не создал ни динозавр мезозойской эры, ни махайродус эры кайнозойской.
Однако при всех достижениях XX в. каждый из нас несет внутри себя природу,
которая составляет содержание жизни, как индивидуальной, так и видовой. И
никто из людей, при прочих равных условиях, не откажется от того, чтобы
дышать и есть, избегать гибели и охранять свое потомство. Человек остался в
пределах вида, в пределах биосферы - одной из оболочек планеты Земля.
Человек совмещает присущие ему законы жизни со специфическими явлениями
техники и культуры, которые, обогатив его, не лишили сопричастности стихии,
его породившей.

Человечество как биологическая форма - это единый вид с огромным
количеством вариаций, распространившийся в послеледниковую эпоху по всей
поверхности земного шара. Густота распространения вида различна, но за
исключением полярных льдов вся Земля - обиталище человека. И не следует
думать, что где-нибудь есть "девственные" земли, куда не ступала нога
человека. Нынешние пустыни и дебри наполнены следами палеолитических
стоянок; леса Амазонки растут на переотложенных почвах, некогда разрушенных
земледелием древних обитателей: даже на утесах Анд и Гималаев найдены следы
непонятных нам сооружений. Иными словами, за период своего существования