положения  в  стране  живых  богов,  в  мужчинах  этого   рода   уживалась
деловитость.
     Отец Хемиуна из всех братьев  предпочитала  Рахотепа  -  энергичного,
веселого зодчего. Братья часто  навещали  друг  друга.  Хемиун  с  детства
привык к разговорам об архитектуре. И хотя он принадлежал к царскому роду,
власть его не привлекала. По обычаю времени его  отдали  на  воспитание  и
обучение  к  образованнейшим  жрецам,  носителям   знаний.   Все   секреты
строительного искусства своего времени были ему известны, тем более что он
часто бывал с отцом на строительстве храмов и дворцов. Нефермаат  всячески
поощрял наклонности сына и сам был отличным учителем.
     Хемиун любил бродить по таинственным и сумрачным храмам, где каменные
могучие боги ревниво стерегли  тайны  жрецов.  С  благоговейным  восторгом
созерцал он мощные стены, колонны,  еще  робко  выступающие  вперед  и  не
смеющие вполне отделиться от стен. Архитектура бурно  развивалась  и,  как
полноводная река, меняя привычное русло, прокладывала новые  пути.  Камень
со времен Джосера был ее главным материалом. Вместе  со  своей  сестрой  -
архитектурой - переживала расцвет и скульптура,  для  которой  в  Кемет  в
изобилии  находились  всевозможные  породы   камня   в   горных   хребтах,
протянувшихся по  всей  стране.  Хемиун  мечтал  о  большом  архитектурном
сооружении. Предложение царя возглавить небывалое сооружение увлекло его.
     Храмы,  воздвигнутые  много  лет   назад,   казались   ему   вечными,
несокрушимыми  для  всеразрушающего  времени.  Уже  давно   умерли   люди,
создавшие их, но они стоят, неколебимые,  гордые.  Но  особенно  любил  он
пирамиду царя Джосера, умершего восемьдесят лет назад.
     Семиступенчатая пирамида высотой в сто двадцать локтей была в  стране
первой каменной постройкой такой величины. Облицованная белыми плитами,  с
дворами и храмами, она  была  окружена  высокой  каменной  стеной.  Хемиун
поражался величию, красоте и мастерству  этого  удивительного  сооружения,
созданного Имхотепом.
     Да, высоко стоял Джосер, но  выше  его  был  Имхотеп-мудрец,  великий
ученый и  маг.  Выше  имен  царей  стояло  имя  строителя  и  врачевателя,
спасавшего своим искусством многие жизни и передавшего его жрецам.
     И вот теперь выбор царя пал на него, Хемиуна. И если Тот  [Тот  -  по
верованиям древних египтян, бог  мудрости  и  письма,  а  также  писец  на
загробном судилище богов] - бог знаний и Птах  [Птах  или  Пта-бог  города
Мемфиса, покровитель ремесленников и художников, изображался в виде мумии]
- бог творчества, ремесла  и  искусства  -  будут  к  нему  милостивы,  он
прославит свое имя в веках. Этого дара богов он  ни  за  что  не  упустит.
Зодчий Хемиун не раз руководил строительством храмов, сам  производил  для
них  расчеты  и  всегда  мечтал  о  создании  новых  архитектурных   форм.
Изнеженный вельможа, он был энергичен, когда речь шла о большом деле. Идея
небывалой, грандиозной постройки целиком захватила его честолюбивые мысли.
     Все эти дни он провел в мучительных поисках  соединения  традиционных
древних правил с новыми формами. Вот  на  гладком  песке  появляется  одна
мастаба, на ней вторая, еще и еще, вот восемь ступеней... Но это не  ново.
Если десять? И это только повторение  сделанного  Имхотепом.  Он,  Хемиун,
должен сделать такое, чего еще не было. Если пирамиду, как у деда  Снофру?
Без ступеней с гладкими гранями? Но пирамида Снофру ему не нравилась.  Она
казалась  Хемиуну  незавершенной.  Вершина   ее   оканчивалась   небольшой
площадкой. Может быть, в ней не было гармоничных пропорций?
     Хемиун протер потное лицо платком и  бросил  на  песок.  Голубая  его
полоса резко выделялась на теплом  фоне  красноватого  песка,  радуя  глаз
свежестью красок, яркостью контраста. Он взял  кусок  папируса  с  записью
наружных материалов и инструментов и, посмотрев, с досадой бросил. Никаких
расчетов пока сделать нельзя: нет размеров и даже формы... Он  смотрит  на
уголок папируса... Острая его вершина лежит... Так, так... Хемиун радостно
вздрагивает: найдено! Вот какой должна быть священная пирамида: форма, как
у гробницы Снофру, но очень строгих пропорций, размеры небывалые, а цвет -
белый, любимый цвет народа Черной Земли. Из шлифованного алебастра. И  без
всяких украшений: величие и простота.  Прямые  строгие  линии  треугольных
граней, сходящиеся в острие, устремленное  в  синее  небо,  к  богу  Ра  -
источнику всего живого.  Эта  вершина  будет  высоко  поднята  на  могучем
основании, она будет возвышаться над  городом,  над  долиной.  Она  станет
самой высокой вершиной и первой будет встречать  утренний  свет  бога  Ра,
задолго до того, как  лучи  рассеют  мрак  у  подножия,  в  котором  будет
пребывать простой смертный народ.  Такова  священная  мысль,  вложенная  в
усыпальницу царя Кемет.
     Зодчий был в восторге от идеи, так удачно воплотившейся  в  форму.  А
как дивно сочетался белый цвет на фоне красноватых песков с синевой неба!
     Решение было найдено. Архитектор задорно, по-мальчишески,  вскочил  и
сейчас же оглянулся: непристойно сановнику, хотя и молодому,  прыгать,  но
поблизости никого не было. Князь прошел  в  свой  кабинет  и  принялся  за
расчеты.


     Через  несколько  дней  Хемиун  закончил  предварительные   наброски.
Отличный  рисовальщик,  он  изобразил  гробницу  на   большом   специально
изготовленном листе папируса.
     Он  решил  сделать  основание  сооружения   квадратным.   Ступенчатая
гробница  Джосера,  возникшая  из  мастаб,  поставленных  друг  на  друга,
отражала их форму  -  вытянутую  длину,  в  связи  с  чем  основание  было
прямоугольным.
     Сторона основания была задумана архитектором в  четыреста  шестьдесят
локтей. Такого размера не было ни у одного сооружения. В этом  Хемиун  был
уверен. Он долго думал о высоте. Если пирамида будет низкой, - некрасиво и
противоречит идее. Если чересчур высокой, - нарушится гармония, не  говоря
уже о том, что строить будет трудно. Хемиун раздумывал, примерял, чертил и
снова зачеркивал. Потом ему пришла мысль применить  математический  метод.
Если вокруг основания описать окружность и ее радиус принять за высоту? Он
долго возился с расчетом  и,  наконец,  после  многих  усилий  нашел;  она
составляла почти триста  локтей!  Невиданные  размеры!  Еще  пересчитал  и
еще... И  все-таки  это  было  правильно...  Он  был  подавлен  полученной
величиной и в то  же  время  гордился  ею  и  новизной  метода.  Нарисовав
небольшой силуэт в  точной  пропорции  с  вычисленными  размерами,  зодчий
остался доволен: благодаря логично  связанным  размерам  сооружение  будет
стройным, несмотря на огромные размеры. Найдя основные наружные  величины,
Хемиун на другом листе папируса принялся за размещение погребальной камеры
для царя. Она расположится точно под вершиной, в самом  центре,  вторая  -
небольшая - для царицы. Он ломал голову над распределением веса чудовищной
кладки над заупокойной камерой, ведь над ней  будет  возвышаться  сплошной