величественный наряд царя, неподвижный, как каменный бог,  -  говорило  об
особой важности совещания. В львиных и леопардовых шкурах -  отличительный
знак верховного сана -  жрецы  расположились  полукругом  перед  троном  в
ожидании.
     Хуфу посмотрел сверху на склоненные спины жрецов  и  начал  медленно,
чуть глуховатым голосом:
     - Настала пора, когда по нашему священному  обычаю  я  должен  начать
свой Горизонт. Задуманное мною превзойдет все, что было сделано до нас  на
земле. Храмы - хранители древних святых обычаев -  обязаны  помочь  мне  и
выделить  часть  своих  богатств.  Огромная  постройка  требует   огромных
средств. Затем я и собрал вас сюда.
     Тяжелое молчание воцарилось в роскошном зале. Склоненные лица  жрецов
были непроницаемы. Было так тихо, словно никто из них не дышал.
     Тогда Великий Начальник Мастеров храма Птаха смело  поднял  голову  и
начал, уверенный в поддержке соседей:
     - Я должен сообщить твоему  величеству,  что  храмы  не  могут  этого
сделать. Мы бережем богатства для тяжелых испытаний, которые могут выпасть
на нашу страну. Так думают и другие. Твоя же пирамида может  быть,  как  у
великого Снофру, чей голос правдив.
     Жрец умолк и взглянул на фараона.
     Хуфу сидел такой же неподвижный. Узкие глаза горели  недобрым  огнем.
Чуть заметно трепетали ноздри. Сейчас он особенно  напоминал  своего  отца
Снофру, когда тот бывал в гневе.
     Невольно голова жреца крупнейшего столичного храма опустилась ниже  в
знак покорности.
     В это время жрец храма Ра произнес мягким голосом:
     - Храм бога Солнца сделает все, что в его  силах,  для  осуществления
твоих замыслов, о повелитель, да живешь ты вечно!
     Хуфу одобрительно кивнул головой. Легким жестом он  снял  перстень  и
милостиво надел на палец жреца. И все  поняли,  что  отныне  начнется  еще
большее возвышение храма Ра над другими,  даже  над  первым  и  главнейшим
храмом - храмом Птаха. И сознание многих жрецов точила сейчас  завистливая
мысль, почему не он первый изъявил  готовность.  Следующим  поднял  голову
Менкаутот и от имени  всех  храмов  выразил  готовность  помогать  царю  в
исполнении его замысла. На божественном лике фараона  появилась  довольная
улыбка.
     Когда Великий Начальник Мастеров  выходил  из  царского  дворца,  его
мучила мысль, что скупость и высокомерие сослужили ему  плохую  службу.  А
эта хитрая, ласковая бестия удачно выбранным  моментом  обеспечила  своему
храму успех и первенство в глухой вражде меж храмами. С  сегодняшнего  дня
эта борьба станет еще острее. Как он был неловок сегодня!  Не  мог  понять
остроты момента и потерпел позорное поражение. Разве  требовали  с  храмов
всех богатств?
     Очень недовольный собой, он сел в свои носилки, и слуги понесли его в
Анхтауи, где находился храм Птаха.
     Вскоре состоялся торжественный праздник  закладки  царской  гробницы.
Фараон, облаченный в одежды Осириса, сверкающий драгоценным уреем [урей  -
золотое изображение змеи  кобры;  по  верованиям  древних  египтян,  кобра
отвращала врагов от фараона] с  зелеными  изумрудными  глазками  на  ярком
пшенте [пшент или клафт - двойная корона  египетского  царя  красно-белого
цвета, в знак власти над обеими странами: красная корона Нижнего Египта  и
белая - Верхнего Египта], возглавлял пышную церемонию.  Жрецы  и  жрицы  в
одеяниях богов и богинь, члены царской  семьи,  вельможи  и  массы  народа
участвовали в празднике.
     Во время церемонии вбили колья  и  натянули  веревки,  ограничивающие
площадь Ахет Хуфу. Под заклинания верховного жреца храма Птаха в  яму  под
фундамент опустили жертвы закладки -  череп  быка,  глиняные  пластинки  и
кирпичи с именами фараона. Туда же поместили несколько разбитых сосудов  и
кусок строительного известняка. Вокруг отмеченной площадки вырыли канаву и
пустили воду. По ее уровню и выровняли площадь, чтобы  избежать  перекосов
сооружения. А  позже  жрецы-астрономы  много  дней  занимались  уточнением
положения пирамиды по  звездам,  чтобы  она  была  расположена  строго  по
сторонам горизонта.
     Праздник прошел торжественно. В  лучах  солнца  парадно  сияли  белые
одежды. Драгоценные камни, золото, серебро  и  электрон  [сплав  золота  с
серебром] на знатных дамах и сановниках ослепительно сверкали и  придавали
празднику особый блеск, яркость. Столичная знать, щеголи  с  удовольствием
вышли на празднество, чтобы показать  роскошные  наряды  и  драгоценности;
ремесленники и простолюдины, обрадованные  возможностью  отдыха,  от  души
веселились, еще не представляя тех тяжестей и горестей,  которые  принесет
невиданная постройка народу.
     Весь день радостно шумела столица.  На  всех  углах  продавали  пиво,
вино, финики, пирожки, виноград,  сласти.  В  царском  дворце  целую  ночь
слышалась музыка. Целые горы  яств  были  разложены  перед  гостями.  Юные
танцовщицы развлекали гостей танцами. Лучшие певцы и  музыканты  услаждали
божественный слух фараона,  его  семьи  и  всей  многочисленной  дворцовой
знати.
     А за белыми толстыми стенами  дворца  по-своему  веселился  народ.  В
глиняных кружках искрилось дешевое вино, шипело  пиво.  Ячменные  лепешки,
длинные огурцы, соленая и печеная рыба, виноград - все подавалось  на  пир
тружеников. В бурном веселии танцевали и пели все простолюдины.
     В густой черноте южной ночи мелькало множество факелов. Чад и  копоть
висели над городом. Песни и смех слышались  всю  ночь.  Праздник  закладки
продолжался еще несколько дней и надолго запомнился народу Черной Земли.
     Фараон был счастлив. Все предвещало удачу в его огромном замысле.
     В  городе   началась   оживленная   суета.   В   небывалых   размерах
производились  работы  в  каменоломнях,  срочно  прокладывалась  дорога  к
строительной площадке. Вблизи  нового  некрополя  возводился  поселок  для
строителей. В городе не хватало людей, жилищ; ремесленники были  загружены
до отказа. Люди все пребывали в город и окрестности. Писцы и  надсмотрщики
мечтали и наживе в общей  суматохе.  Везде  кипела  работа.  Город  шумел,
наполненный до отказа суетой и движением.
     Но вместе с оживлением тихо и упорно  поползли  зловещие  слухи,  что
царь задумал такую постройку, которая разорит  всю  страну.  Шепотом  люди
говорили, что строительство гробницы грозит нарушить всю жизнь народа.  Во
много  раз  возрастут  и  без  того  большие  налоги,  начнутся   трудовые
повинности. Никогда от сотворения мира не было таких построек, и потребует
она таких сил,  что  все  придет  в  ветхость,  некому  будет  следить  за
орошением земли, ремонтом плотин и каналов. Голод будет  угрожать  народу.
Слухи ползли все дальше и настойчивей. Полиция и  писцы  по  указу  начали