камень более двухсот локтей. После долгого раздумья он решил поместить над
камерой особо крупные конусные блоки,  которые  будут  принимать  на  себя
тяжесть и распределять ее в стороны  с  помощью  горизонтальных  выступов.
Правда,  эти  опорные  блоки  будет  очень  трудно  переправлять  от  мест
заготовки, но это не может быть препятствием. Разве легче ломать асуанский
гранит и переправлять его по реке почти через всю страну? Кроме этого, над
камерой оставить пять пустот,  что  облегчит  тяжесть  верхних  слоев.  Он
предусмотрел вентиляционные каналы, которые пронижут всю каменную кладку и
выйдут поблизости от вершины. Резкими линиями прочертил ложные ходы  вверх
и вниз, в конце их отметил места коварных ловушек в виде  нависших  камней
огромного  веса,  которые  прихлопнут  и  раздавят  каждого,  кто  посмеет
нарушить покой царя.



                        НА СЕМЕЙНОМ СОВЕТЕ ЗОДЧИХ

     Через несколько дней вечером, когда спала жара, во дворце  Нефермаата
собрались зодчие, все близкие родственники - сам Нефермаат с женой,  Итет,
Хемиун, пришли Рахотеп  с  Неферт  и  молодой  Нефермаат  -  внук  Снофру.
Молодежь, братья и сестры Хемиуна, ушли в сад,  чтобы  не  участвовать  на
совете старших, который они находили скучным.
     Хемиун любил дядю Рахотепа и его жену  Неферт.  Они  очень  подходили
друг к другу. Рахотеп всегда вносил в  общество  оживление  и  суету,  чем
отличался от других сыновей Снофру. Его братья держались строго,  чопорно,
стремясь и внешне сохранить близость к живому богу.  Правила  предписывали
сохранять величественный покой. Рахотеп с смолоду не рассчитывал на  трон,
у него и без этого было полно дел: он любил зодчество, занимался им много,
выполнял  обязанности  верховного  жреца  в  Оне,  да  еще  занимал   пост
военачальника. Были и другие занятия, которым он  предавался  страстно,  -
охота и рыбная  ловля.  Кипучая  энергия  пробивалась  у  Рахотепа  наружу
быстрой речью, смехом. Итет, мать Хемиуна, улыбаясь, часто говорила ему:
     - И как только ты выполняешь обязанности жреца? Твоя быстрота  совсем
не подходит к торжественной медлительности верховного служителя богов.
     - Самое тяжелое наказание для  него  -  не  двигаться  и  молчать,  -
отвечала за мужа Неферт. - Зато после жреческих обязанностей никому  покою
не дает.
     - Я считаю самым важным и почетным своим делом быть верховным  жрецом
в Оне в храме Ра, - возразил жене Рахотеп. - Все мы здесь царского рода  и
жречеством крепим царскую власть. Это наш священный  долг.  Хотя  в  Менфе
[Менфе, Белая Стена - столица древнего Египта -  Мемфис;  он  находился  в
15-18 км от современного Каира] весь ремесленный  люд  поклоняется  Птаху,
бог Ра стоит выше всех богов.
     Нефермаат наклонил голову в знак согласия с братом. Старший  из  них,
он был медлителен, настоящий важный сановник и верховный жрец.
     - Поговорим о моем деле, - нетерпеливо напомнил Хемиун.
     Нефермаат неторопливым жестом поправил пояс на повязке, ответил:
     - Никогда не следует спешить в великих делах. Все вы  -  мои  дорогие
гости. Охладимся пивом, выпьем живительного вина и обсудим.
     Итет  стукнула  легким  молоточком,  вошел  слуга,  и  она  приказала
принести угощение. Хемиун досадливо хмурился, думал, что отцу  и  в  самом
деле некуда спешить. Все у него сделано: дети выросли, у всех  есть  дело.
Усыпальницу он построил тебе такую, что о ней все говорят в Белой Стене.
     Слуги поставили на низкие столики  прохладные  напитки  из  подвалов,
медовые сласти, печенье. Госпожа знаком показала,  что  больше  ничего  не
надо.
     Хемиун нетерпеливо ждал, почти ни к чему не прикоснувшись. Когда  все
отставили бокалы и приготовились, молодой зодчий развернул свиток и  начал
рассказывать. Рахотеп удивленно слушал и весь напрягся,  словно  готовился
броситься в борьбу. Нефермаат, слушая, скептически улыбался, зато Итет  не
сводила восхищенных глаз с сына. Молодой, сильный, полный кипучей энергии,
он унаследовал от отца представительность и осанку, но в противоположность
ему был быстр. Загоревшийся  и  взволнованный,  он  рассказывал  горячо  и
убежденно. Когда он кончил, Рахотеп, подавшись  вперед,  как  для  прыжка,
резко спросил:
     - А ты подсчитал, сколько  потребуется  на  твое  сооружение  камней,
рабочих? Сколько для них еды, инструментов, древесины и всего другого?  Не
подумай, что говорю из завести... Но ты задумал сделать невозможное. Мы  с
твоим отцом много раз  руководили  построением  больших  храмов  и  хорошо
знаем, сколько для этого надо сделать. Да и брат подтвердит -  невозможное
ты задумал.
     Нефермаат медленным наклоном головы выразил согласие.
     - Напрасно ты задумал  такое  невиданное  огромное  дело.  Вся  Кемет
обнищает, и все равно до конца не  доведешь.  Много  у  нас  недостроенных
пирамид.
     - Отец! Я хочу прославить себя великим строительством!
     - Скорее ты прославишь себя как  разоритель  страны,  слезами  народа
прославишься. Мой совет: пока не поздно, уменьшай размеры.  И  зачем  тебе
делать пирамиду сплошной каменной? Я думаю, и брат Хуфу, да будет он  жив,
здоров и могуч, не согласится на такую стройку, которая грозит  разорением
и не будет окончена. Наш  великий  отец  Снофру,  чей  голос  правдив,  не
решился бы на сооружение, которое опасно для Черной Земли.
     - У деда Снофру, чей голос правдив,  было  три  усыпальницы,  а  дядя
будет строить одну, -  раздувая  ноздри  тонкого  носа,  сердито  возражал
Хемиун. Его надменная голова  еще  более  откинулась  назад,  жесткий  рот
упрямо сжался.
     Рахотеп, внимательно слушавший, сказал:
     - Я полностью согласен с  братом.  Не  надо  тебе  говорить  о  таких
размерах. Уменьшай их на сто локтей по высоте и столько же по сторонам.  И
это будет очень внушительная гробница. Нарядишь ее белым алебастром.
     - Не понимаете вы меня, зато мать согласна с моим замыслом, - сердито
ворчал Хемиун.
     Нефермаат добродушно рассмеялся.
     - Она ни разу не строила. Ее мнение  -  мнение  влюбленной  матери  в
сыночка, оно ничего не значит. А мы тебе советуем как люди знающие.
     - Зато мать верит в мои силы, - не унимался Хемиун.
     - Одной верой ничего не сделаешь. Здесь должен быть твердый расчет, -
снова вмешался в спор  Рахотеп.  -  Какой  зодчий  не  мечтает  о  великом
сооружении, чтобы оно пережило века? Но твой  замысел  явно  не  по  силам
Кемет. Хотя как члены царской семьи мы должны поддержать тебя. Ведь ты еще